Кудесник в городе богов

Ярило подвел жениха и невесту к алтарю и приготовил обручальные кольца. Дажбог с Ладой подняли над их головами венцы, владыка Род раскрыл древнюю книгу.

Кострома сбросила накидку и отдала ее свахе. Открылось ее лицо, бледное от волнения. Лишь на щеках проступал едва заметный румянец. Перун взял невесту под ручку и окинул ее нежным взглядом. Владыка принялся читать стих, пробуждающий древнюю волшбу.

– Государь, великий князь горнего мира Перун, – строгим голосом вымолвил Род. – По своей ли воле берешь в жены девицу Кострому?

– По своей! – эхом отозвался Перун.

– Кострома, своей ли волей берешь в мужья бога Перуна?

– Да, воля моя! – тихо выдохнула дева.

– Пусть будет брак ваш священным и вечным, – заключил Род.

Ярило подал блестящие кольца. Бледный пальчик Костромы дрогнул, Перун засмеялся, поймал его, надел колечко и прикоснулся губами. Род соединил их ладони, Дажбог и Лада опустили венцы им на головы.

Перун обнял свою молодую супругу и поцеловал ее. Гости восторженно заголосили и принялись осыпать пару хмелем и пшеничными зернами. У богинь проступили слезы, Звенислава рядом с Немилом ахнула и протерла глаза.

– Нет, не могу я на это смотреть! – вдруг раздался рассерженный крик.

Додола, богиня радужного моста, швырнула оземь расшитый рушник и бросилась к поезду. Ее сани поднялись в воздух, заложили крутой вираж и понеслись прочь. По рядам гостей пронесся вздох сожаления. Богини и боги с пониманием переглянулись и сделали вид, что ничего не случилось.

– Плохая примета! Как некстати! – прошептала Звенислава.

Пытаясь загладить неловкость, Ярило вышел на середину поляны и привлек внимание:

– Венчание состоялось. Теперь – гулянье и свадебный пир.

Все тут же забыли про происшествие и проводили «князя с княгиней» в их сани. Возницы вернулись к своим обязанностям, летучие гриди опять взмыли ввысь, образовав два ряда огоньков. Поезд тронулся с места, но на этот раз проехался по окрестностям, задержавшись на берегу Звездной реки.

Немил не находил себе места. Ему казалось, что все только и судачат, что о его оплошностях. Все время, пока молодые супруги гуляли по берегу, он держался в тени. Звенислава с Владимиром сопровождали новобрачных, отчего он почувствовал себя одиноким и всеми брошенным. Лишь Рублик потерся мордой ему о плечо, давая знать, что он рядом. Немил похлопал его по крылу, не выдержал и пустил слезу.

На него нахлынули разом все чувства: и жалость к себе от того, что у него самого не случилось такой же чудесной свадьбы, и воспоминания о прожитой жизни, и мысли о том, что скоро уже ей конец, а свое гнездо так и не свито. Колокольчик на его шуйце звякнул, голосок серебра прозвучал и задорно, и жалостливо одновременно.

– Не за себя, так хоть за других порадуюсь, – сказал Немил своему коньку и плеснул на него водой из реки.

Перун с Костромой прошлись по дубравам и березовым рощам, что окружали столицу богов. Серебряный город встречал новобрачных колокольным перезвоном, звуки которого разносились по всем небесам и долетали до самых дальних уголков подселенных миров. Поезд вкатился в Золотые ворота, пронесся по Малиновой улице, дурманящей голову пряным запахом листьев и ягод, и остановился на площади перед Белой вежей.

Род и Лада успели подъехать пораньше и уже встречали молодых у входа в огромную башню.

– На порог не ступи, господине! – испуганно завопил Немил, спрыгивая с коня и бросаясь Перуну под ноги.

– Скорее я о тебя споткнусь, – откликнулся Громовержец.

Но Немил знал, как выдержать свадебный чин. Он взбежал по ступеням и лег на порог, чтобы князь не коснулся его сапогом. Перун подхватил на руки Кострому и бережно внес ее в вежу, переступив через ретивого холопа.

Большой зал Белой вежи сверкал от сотен светочей, воткнутых в гнезда на стенах. Столы ломились от изысканных яств: обитатели всех трех миров почитали за честь, если их угощенье попало на свадьбу богов. Огромные копченые рыбины разевали пасти, как будто их только что выудили из Хвалынского моря. Молочные поросята щекотали ноздри запахом поджаристой корочки. Обложенные яблоками лебеди тянули вверх шеи, словно и не пеклись в печи.

Внутреннее убранство палаты поразило Немила роскошью. Он с первого взгляда влюбился в тяжелые колонны, поддерживающие сводчатый потолок, в разноцветные знамена, свисающие со стен, даже в едкий запах светочей, горящих тут, наверное, уже тысячу лет.

Тут было как-то… он не мог подобрать слов… может, сказочно? Или волшебно? Какие бы новые ощущения ни охватывали его, он почувствовал только теперь, что в самом деле оказался на Небе, в неведомом Горнем мире, где живут только боги и праведники, окончившие земной путь. Он, маленький человечек, в котором гулко стучало сердце, а разгоряченная кровь пульсировала в висках – что он делал в этом царстве великих и вечных, которым до него, червя, не было дела? Он вжал голову в плечи и постарался стать незаметным, но Звенислава позвала его за собой, и ему волей-неволей пришлось взять себя в руки.