«Кухня» НКВД

Перед назначением в Кремль моим заместителем Кондратьева С.И., я говорил с Ягодой (1936 г.), бывшим в то время Наркомвнуделом. Я просил его о назначении моим заместителем в Кремль Гендина (работавшего в то время в Особом отделе центра). Ягода спросил, откуда я знаю Гендина. Я сказал, что я лично его не знаю, а что мне рекомендовал его Паукер. Ягода ответил, что Гендина нельзя отдать в Кремль и что он не совсем подойдет, а что он уже имеет в виду дать мне в Кремль моим заместителем либо Гулько, либо Кондратьева и что с его точки зрения Гулько наиболее бы подошел для этого, но Паукер будет, дескать, сильно плакать без Гулько и поэтому скорее всего придется назначить Кондратьева. К тому же Кондратьев и военный, и чекист, и потому будет также вполне подходящим кандидатом. После этого я зашел к Паукеру и рассказал ему об этой беседе с Ягодой.

Паукер сказал, что лучшего кандидата и желать нечего и что он, Паукер, даст указания Кондратьеву связаться со мною после назначения в Кремль, как со своим человеком.

Притворившись непонимающим, я спросил Паукера, что это значит? Паукер ответил: “Ну, это значит, во всяком случае не официальная, а нелегальная связь и что понимать здесь нечего, раз Ягода Вам его назначает”. Тогда я попытался с Паукером вообще поговорить, как с заговорщиком, сказав ему, что я давно хотел бы с ним поговорить по вопросу о нелегальной работе, на что Паукер ответил, что придет время, он сам поговорит, а сейчас пока не о чем говорить.

После прихода Кондратьева в Кремль (1936 г.) и необходимого времени, которое ушло у него на ознакомление с Кремлем, Кондратьев сам лично в моем служебном кабинете завел разговор со мною, как заговорщик с заговорщиком. Он сказал, что он заговорщик Ягоды и что будет охотно работать в Кремле под моим руководством, и просил меня ориентировать его в обстановке в Кремле с точки зрения заговора. Я ориентировал его в обстановке, сказав ему о той основной задаче в Кремле по заговору, что лежит на мне (арест членов ПБ ЦК ВКП(б)) и о способах ее выполнения. Говоря о заговорщиках, необходимых для выполнения этой задачи, мы оба считали, что без помощи извне нам с этой задачей не справиться; одновременно я ему говорил о том, что такие заговорщики нам будут даны Гамарником (столько, сколько надо) и если учесть к этому еще и участие Паукера в выполнении этой задачи, то тогда горевать по поводу недостатка в заговорщиках не приходится. Говорил я с Кондратьевым как о заговорщиках комендатуры Кремля: о Таболине; перед назначением в здание Рабоче-Крестьянского правительства Брюханова – о Брюханове; о Янсоне и Цвирко говорили вместе, как это мною выше изложено.

Очень скоро, однако, после назначения в Кремль Кондратьева я почувствовал, что он ведет обособленную и самостоятельную позицию в работе по заговору. Я знал, что Кондратьев часто встречается с Ягодой, Булановым, Паукером, Гулько; неоднократно ловил его на том, что он скрывал от меня о своей непосредственной связи с Ягодой и другими работниками НКВД, но ему, Кондратьеву, я не давал этого чувствовать. А со своей стороны, по указанию Гамарника, также стал с ним неискренним, скрыв от него, в частности, вербовку мною Колмакова и Кушлиса. Я чувствовал, что Кондратьев с помощью ГУПВО (Главного управления пограничной и внутренней охраны. – Н.Ч.) перетягивает в Управление в Кремль многих своих командиров из дивизии ОДОН, коей он до назначения в Кремль командовал. Я чувствовал, что в числе этих командиров, по-видимому, немало его, Кондратьева, людей, как заговорщиков, так как Кондратьев до Кремля очень долгий срок времени командовал этой дивизией ОДОН, но он, Кондратьев, сам по своей инициативе об этом мне не говорил. На мой вопрос Кондратьеву, являяется ли Скляренко, назначенный командиром полка Кремля из дивизии ОДОН, заговорщиком, Кондратьев ответил отрицательно, хотя я ему, судя по их взаимоотношению, не верю. Вообще, Кондратьев говорил мне о том, что всех назначенных в Кремль командиров по дивизии ОДОН знает лично, при этом знает, как людей своих, на которых он, Кондратьев, может положиться вполне в заговорщической работе, хотя они и не оформлены, как заговорщики. Я не возражал (хотя это по обстановке и не требовалось от меня), чтобы Кондратьев приступил бы к оформлению этих командиров, переведенных из его дивизии ОДОН, в заговор. Я же скрыл от Кондратьева заговорщиков Колмакова и Кушлиса, так как хотел иметь свои резервные скрытые кадры, а позже ухода из Кремля я о Колмакове и Кушлисе также не сказал Кондратьеву, так как имел в виду их перевести к себе по месту своей новой работы.

О всех же остальных заговорщиках, мною завербованных, Кондратьев знает – я имею в виду Хурцева, Ганжерли и Дергачева.