«Кухня» НКВД

Говорили мы с Кондратьевым по заговору довольно часто, обсуждая, как лучше выполнить основную свою задачу. А когда Ягода был снят, а Паукер позже был арестован, и когда начался разгром фашистского заговора, Кондратьев, мне показалось, стал более искренним со мною и на мой вопрос, с кем же теперь в НКВД держать связь по заговору, ответил: “Не с кем”, сам же продолжал очень часто бывать в НКВД, в частности в ГУПВО, хотя служебных вопросов у нас в таком количестве, чтобы так часто бывать в НКВД – не было. В ГУПВО он чаще всего бывал у Кричинкина (начальника пограничных и внутренних войск НКВД).

В одну из бесед со мною Кондратьев называл мне, как заговорщика, Гулько (это было вскоре после ареста Паукера). Я ему отвечал на это, что хотя мне и никто об этом не говорил, но я, зная взаимоотношения Паукера и Гулько, также никогда не сомневался в том, что Гулько заговорщик.

Обычно об арестах заговорщиков я узнавал от Кондратьева (Ткалун сначала написал фамилию Паукера, а затем ее зачеркнул и написал фамилию Кондратьева. – Н.Ч.), как я это показал в протоколе допроса от 20 февраля сего года. После назначения в Кремль из ГУПВО Трофимова начальником политотдела я видел особо близкие взаимоотношения Кондратьева с Трофимовым и наоборот. Трофимов очень часто и подолгу просиживал в кабинете у Кондратьева. Но от Кондратьева о Трофимове, как о заговорщике, я не слышал. После ухода из Кремля я виделся с Кондратьевым до своего ареста один раз всего лишь (тоже с целью конспирации) в Кремле. Я приезжал в Кремль к Рогову (преемник П.П. Ткалуна на должности коменданта Кремля. – Н.Ч.) с его разрешения и одновременно решил иметь свидание с Кондратьевым. Кондратьев говорил мне о том, что обстановка для работы по заговору у него теперь хуже. Что фактически пришлось пойти в глубокое подполье, боясь раскрытия и провала организации, и поэтому он очень подолгу сидит на работе, чего раньше не было. Кроме того, не без волнения ждем, говорил Кондратьев, Вашего нового назначения. Я всячески стремился его успокоить и сказал, что за меня он может быть спокоен и что я скоро получу новое назначение.

Ткалун

14 апреля 1938 г.»[54].

Не совсем податливым подследственным, как кажется на первый взгляд, оказался для следователей НКВД «дважды комендант» (гор. Москвы и Московского Кремля) Петр Пахомович Ткалун – ведь недаром же следователь З.М. Ушаков упрекает его в долгом «запирательстве». Находил в себе силы П.П. Ткалун и отказываться от ранее данных им показаний, точно зная, что за этим отказом последуют жестокие репрессии. Но все равно шел на такой шаг. Тому примером служит его письменное заявление от 22 мая 1938 г. и протокол его допроса от того же числа. Эти документы дают серьезные основания сомневаться в достоверности всех остальных материалов, находящихся в уголовном деле по обвинению П.П. Ткалуна.

Заявление П.П. Ткалуна: «Майором Ушаковым мне было сказано, что Дубовой и Капуловский дали показания на меня, как на украинского националиста. В связи с этим в своем показании об участии в украинском националистическом заговоре я и привел вымышленные, выдуманные мною антисоветские связи и встречи с Дубовым и Капуловским, чего на самом деле никогда не было (выделено мною. – Н.Ч.).

Посколько я должен был на этих встречах с Дубовым и Капуловским слышать от них о других участниках украинского заговора и на чем настаивал майор Ушаков (выделено мною. – Н.Ч.), я и указал в своем показании четыре фамилии, якобы названные мне Дубовым, чего на самом деле не было.

Эти фамилии были взяты мною лишь потому (Квятек, Криворучко, Антонюк и Погребной), что я знал их за близких людей издавна, со времен Гражданской войны, к Дубовому.

О Квятеке я знал, будучи еще на свободе, что он арестован, о Криворучко еще на свободе я слышал от Щаденко, что на него есть показания, как на заговорщика; об Антонюке же и Погребном, как о заговорщиках, я ни от кого не слышал.

Арестованный П. Ткалун

22 мая 1938 г.»[55].

«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

арестованного Ткалуна Петра Пахомовича

от 22 мая 1938 г.

ВОПРОС: В показаниях, данных вами 20 февраля 1938 г., Вы назвали командующего войсками Сибирского военного округа Антонюка, как участника украинской фашистской организации. Расскажите более подробно, откуда Вам об этом известно и что вы знаете об антисоветской деятельности Антонюка?

ОТВЕТ: Должен сознаться, что Антонюка я оговорил и мои показания о нем, как участнике украинской националистической организации, мною выдуманы.

ВОПРОС: Почему Вы оговорили Антонюка?