Кукла с коляской (СИ)

— Вот его одежда и любимые игрушки.

Сумка с Егоркиными вещами полетела в мусорный контейнер.

— Не нужно мне ваше грязное барахло! Я сама в состоянии обеспечить своего сына.

Егорка звал меня, а я беспомощно стояла на тротуаре, слушая Лёлькины выкрики:

— Твоя мама я, а не эта корова очкастая!

Заходя в троллейбус, она подняла его за руку, и я охнула.

— Конечно, так нехорошо поднимать детей, — прокомментировала моя мама, — но она имеет на это право.

— Его же так нельзя, у него суставы больные после осложнения! Он тяжело перенёс АКДС.

— Не говори глупости. Все дети хорошо переносят прививки. Просто ты слишком с ним носилась. У Лёли ему будет лучше, — успокаивала меня мама.

— Лучше? У этой визгливой, у этой…

— Это не твой ребёнок. И никогда не был твоим. Идём в машину, Коля ждёт.

Когда мы не нашли нашу машину на стоянке, мама с чувством произнесла:

— Какая скотина! Давай хоть в магазин зайдём — когда ещё вместе в городе окажемся.

Мама хотела меня отвлечь, я её понимаю, но сегодня для меня мир рухнул. Кончилось тем, что мы зашли в аптеку и купили современный аппарат для измерения давления. Там же его и проверили — у обеих было повышенное, и мы купили таблетки.

Коля вернулся в полночь пьяный. Я ни слова ему не сказала.

Вот и всё. Егорку я больше не видела. Через неделю в областной жёлтой газете вышла статья «Спасённый ребенок» с Лёлькиной счастливой мордой. «В момент долгожданной встречи исстрадавшаяся мать не могла сдержать эмоций», — упивался автор. Прочитав свою фамилию с эпитетом «безответственная», я чуть не поехала в редакцию требовать опровержения, но Коля осадил меня двумя словами:

— «Попал под лошадь», — и я сникла. Никогда в жизни не видела мужа читающим. Удивил Коля, опять удивил…

Я была безумно благодарна редакции, что не указали мой адрес, но соседи меня и так вычислили. Что мне от них пришлось выслушать, не поддаётся описанию. А ведь камни летели и в моих старших. Походы в школу превратились в пытку. Коля стал забирать детей на машине, что вызвало у одноклассников новый шквал насмешек: «Папенькин сынок, папенькина дочка, за вами самосвал приехал!»

Тот, кто писал статью, именно на такой эффект и рассчитывал. У меня забрали любимого ребёнка, но этого было мало, и они устроили травлю. Кто такие «они», я не знала, но подозревала, что всё происходит не само собой. Теперь думаю, что это был всего лишь приступ паранойи. Мою апелляцию в суде отклонили. (Стоит ли говорить, что я пыталась вернуть Егорку!) Дети спрашивали, где братик, я врала.

Однажды возле наших ворот затормозил грузовик — я как раз шла домой — и незнакомый мужик из кабины гаркнул:

— Женщина!

Я обернулась.

— Это у вас кот жил, серый такой, с белым носом, пушистый?

— У нас, — ответила я. По описанию это был Барсик.

— Вы уж простите великодушно, я его украл у вас. Моя жена так его любит, он спит на диване, мы его Барсиком назвали.

— Ну и слава богу, — сказала я. — Можете ещё взять, у нас много.

— Не, нам один нужен.

Он посигналил и уехал. Где ж ты раньше был, придурок? Значит, Барсик жив, и даже неплохо устроился, а Егорка там изводится. И нет возможности его навестить — мне по суду запретили «преследовать» их с Лёлькой. После клеветнической статьи нашу газету я видеть не могла и использовала её, не читая, для уборки грязи за кошками. Но однажды, рванув ненавистную жёлтую бумагу, я увидела небольшую заметку на полях и чуть не рухнула на пол.

«Молодая женщина покончила с собой, открыв на кухне газ. Вместе с ней погиб четырёхлетний ребенок. Позже выяснилось, что женщина страдала депрессией. Несчастный случай произошёл в …-м микрорайоне». Это же где Лёлька живёт! Её адрес столько раз был зачитан на заседаниях, что врезался мне в память навсегда. Как назло, и Коля, и обе мамы уехали, и оставить детей было не с кем. Я провела как на иголках целые сутки, прежде чем смогла отправиться в тот самый микрорайон. Лифт не работал, и я заработала одышку, поднимаясь на седьмой этаж. С замиранием сердца я позвонила, и мне открыла живая Лёлька. Слава богу.

— Чего надо? — поздоровалась она.

— Пожалуйста, передайте Егорке, что Барсик жив.

— Женщина, вы в своем уме? Какой Барсик? Прекратите меня преследовать!

— Я только хотела…

— Хотела меня до могилы довести, да? — взревела Лёлька. — Но так и знай, я сына с собой заберу! Пусть он лучше умрёт, чем тебе достанется! Не видать тебе его!

Я повернулась и ушла. Она ещё долго орала, выла и рыдала на весь подъезд. Мне бы записать всё это на диктофон, и ведь была уже тогда техника, но я просто не умела записывать. Я до сих пор не умею телевизорным пультом пользоваться, что уж говорить о диктофоне. Вот такой результат моего похода. Егорка жив, Лёлька жива, газом отравилась другая дура, но мне от этого не легче.