Кукла с коляской (СИ)

— Мы встречаться с детьми не разрешаем, — отрезала директриса. — У нас все выбирают детей по фотографии, вы первые не согласна.

— Я по фотографии не умею, — развела руками я.

— Вы не права! — твёрдо сказала директриса.

— А на работу здесь нельзя устроиться?

— Все вакансии заняты. Хотя, впрочем, скоро уборщица в отпуск уходит, вы могла бы её на месяц подменить.

О лучшем и мечтать было нельзя. Мне ли привыкать с двумя дипломами браться за швабру? Через две недели я надела серый халат и медицинскую шапочку для волос.

Когда в школе на уроках русской литературы мы узнавали, что у какой-то бабы было восемнадцать детей, все ужасались, а я этой бабе завидовала. В раннем детстве у меня была мечта: кукла с коляской. Кукла была заводная и стоила двадцать рублей, по тем временам бешеные деньги. Я и не надеялась, что мама купит эту игрушку, мне хотелось только её рассмотреть. Мне казалось, что кукла счастлива. Ещё бы, с коляской! А в коляске, наверно, ребёночек — но мне снизу не разглядеть, кукла стояла на верхней полке. В универмаг мы с мамой ходили часто, и я каждый раз заглядывалась на куклу, а однажды попросила разрешения её посмотреть.

— Это слишком дорого, — отрезала мама.

— Не покупать, только посмотреть!

Продавщица встала на сторону мамы и строго сказала:

— А просто посмотреть мы не разрешаем.

Так я и не узнала, был ли в коляске ребёнок. Мне покупали много разных игрушек, но только не эту. Когда я подросла, мне жутко захотелось игрушечную коляску, куда можно было бы класть куклу или медвежонка — но и эта мечта осталась невыполненной. Коляски были дешёвые, но у моей мамы они вызывали чувство брезгливости — фу, какая безвкусица!

А мне просто хотелось хоть немножко самой побыть мамой, и это вечное «нельзя» убивало. Куклу с коляской нельзя, просто коляску тоже нельзя, может, и ребёнка нельзя будет, когда вырасту? После походов в универмаг я всерьёз боялась, что мама запретит мне заводить детей.

О том, что я увидела в детском доме, рассказывать не хочу и не буду. Я жалела лишь об одном: что не могу взять к себе всех детей. Через месяц мне выдали зарплату — как раз ту сумму, что я проездила на автобусе, и я вернулась к образу жизни домохозяйки.

Аля, Ваня и Сенечка обрадовались, что мама опять дома. Но ещё больше они обрадовались, что у них появились новые брат и сестра: очаровательные малыши Эля и Тиша. Полное имя Тиши было Трифон, а Эли — Эмили. Работницы детдомов часто изощряются, придумывая имена, но мне лично всё равно, как назвали ребёнка, лишь бы он сам не мучился со своим именем.

Мансарда была огромна, мы поделили её на четыре комнаты, а посередине осталось место для коридора. Видели американские фильмы про подростков? Вот и у нас образовался такой интерьер. Почему-то дети приходят в восторг от кривых потолков, и три комнаты были отданы детям. В одной жили девочки, в другой — Ваня, в третьей — младшие мальчишки, и в этой третьей шума было больше всего. Четвёртую комнату с диванчиком занимала я. Двери мы не закрывали, и в коридоре всю ночь горел светильник, чтобы никому не мерещились глаза на стене.

В моей жизни настал период относительного благополучия. Беда не спешила, она уже вышла на финишную прямую и не тратила заряды понапрасну — а может, нарочно давала мне время покрепче привязаться к приёмным детям. Рассказав сказку, я уходила к себе, укладывалась на жёсткий диван и подолгу слушала пение птиц. В нашем дворе росло много деревьев, и в их густых ветвях селились лесные пернатые. У нас даже был свой собственный соловей. Для меня это были минуты отдыха, я словно впадала в транс под их щебетанье, мысли останавливались, и я постепенно засыпала.

На Тишу и Элю мне выдавали пособие — не так чтобы уж очень много, но больше, чем я получала бы, работая уборщицей. Коля наотрез отказался строить спортивный уголок во дворе, и я, пожав плечами, купила все оборудование в спорттоварах. Получилось даже лучше: все лесенки и качели из разноцветного пластика, а не из дерева. Помню, как радовались дети, когда мы всей семьёй монтировали этот уголок между сараем и яблоней.

Моя мама отнеслась к новым членам семьи сдержанно, не осуждая меня в открытую. Свекровь пошла дальше: на Тишу и Элю она не обращала никакого внимания, но изо всех сил демонстрировала при них любовь к собственным внукам. В её обыкновении было принести, например, три игрушки и вручить своим на глазах приёмных. «А что? У меня пенсия маленькая, на пять подарков мне не хватит».

Сколько раз я замечала, как она одаривала конфетами Ваню, Сеню и Алю, а трёхлетние Тиша и Эля стояли в сторонке и завидовали. Я тогда подбегала с вазочкой, оживлённо благодарила бабушку Галю и велела детям ссыпать конфеты в вазочку, чтобы досталось всем — и маленьким, и взрослым. «Сеня, предложи бабушке конфету». — «Угощайся, баба Галя!» — «Да я уже старенькая, мне умирать скоро, зачем мне конфеты, это вам…» — «Нет, Галина Георгиевна, берите, пожалуйста, у нас все общее! Тиша, Эля, возьмите конфету…»