Кукла (СИ)

– О нет, – невозмутимо отвечает он, поворачиваясь к Артуру. – Нет, разве что сегодня адреналина в моем организме чуть больше, чем обычно. И поэтому, быть может, этим вечером я чуть более склонен к авантюрам. Но я в полном и ясном сознании. Никаких алкогольных фей. Кстати сказать, даже без чарующего винного флера ты выглядишь великолепно. И как только тебе удается в этой идиотской пижаме?

Артур глотает воздух, как выброшенная на берег рыба, – и чувствует, что не краснеет, а бледнеет от ярости. Они стоят друг напротив друга, и Артур ловит себя на том, что не знает, что делать: то ли начать орать на Имса, то ли попытаться вызвать администратора, то ли – мелькает шальная мысль – позвать на помощь, то ли сделать шаг навстречу и поцеловать его, это еще более безумная мысль…

Сотни предположений атакуют мозг, как жужжащий рой осатаневших пчел, и пол начинает плыть под ногами. Имс внимательно наблюдает – всего секунду, хотя Артуру кажется, что очень долго – а потом начинает оттеснять к стене, подталкивая руками и всем телом, пока Артур не оказывается в ловушке.

– Сколько эмоций, – говорит Имс, и ладони его – гладкие, горячие – как-то моментально оказываются на голой спине, на голых боках Артура, под пижамной курткой – ее так легко поднять незаметно.

Они стоят в голубоватом свете ночника, все так ярко и так сюрреалистично освещено, точно они на сцене какого-нибудь маленького камерного театра, и вдруг Артур замечает на пестрой рубашке Имса, под темным льняным пиджаком, несколько мелких пятен, даже брызг, а потом еще пятно – побольше, и эти следы невозможно ни с чем спутать, без вариантов.

– Ты убил кого-то? – охрипше шепчет Артур, не веря тому, что увидел, непонятно почему заходясь от какого-то чудовищного, неизвестно откуда взявшегося восторга, но и от такой же сильной обиды. – Ты убил и явился ко мне, чтобы выплеснуть адреналин, правда, мистер Имс? Или же за тобой просто кто-то гонится?

– Плохая конспирация, – тоже шепчет Имс в ответ, почти прикасаясь губами к шее Артура. – Плохой вариант – полчаса колотиться к кому-то в дверь гостиничного номера, когда за тобой гонятся, ты не находишь, дорогой? А ты ведь совсем не удивлен, да?

– Это сразу было понятно, – как-то устало говорит Артур, поскольку ему это действительно совсем, совсем не важно: убийца Имс или нет. Бандит, киллер – нет разницы.

Его интересует совсем другое. Купола больше нет, и он не видит себя со стороны, как всегда, когда занимается с кем-то сексом – или просто начинает остервенело флиртовать, пытаясь избавиться от корки своего вечного льда. Обычно такое начинается в непредсказуемый момент, Артур не может отследить: он просто вдруг смотрит на себя и, например, сидящего рядом в клубе мужчину – со стороны. Ему обычно смешно и немного противно, когда тот, другой, Артур начинает улыбаться и зазывать глазами, и закидывать ногу на ногу, и обнажать запястья – и по мере того, как они – тот Артур и его любовник на одну ночь – продвигаются к постели, становится все смешнее и все противнее.

Но Артур благодарен за такой взгляд извне, потому что, будь обе его личности в постели, было бы, наверное, еще противнее, потому что он не может представить, как его будет придавливать к постели чье-то потное тело, а есть ведь еще волосы на ногах и заднице, смешные ступни ног, смешной чужой член, отвратительная мошонка, запах тела, запах спермы, все так омерзительно… Нет, он счастлив, что трахается другой Артур, а он только смотрит. Хотя он бы предпочел и не смотреть тоже, но – так еще не получалось.

А с Имсом этого не происходит. Руки Имса гладят именно настоящего Артура, и тот не может найти в ситуации ни одного изъяна. Имс идеален, как будто кто-то залез Артуру в мозг и вытащил все то, о чем он и сам не знал. Это что-то глубоко из подсознания, что-то на уровне инстинктов, эроса и танатоса, и Артур чувствует себя очень странно. Он снова ощущает раздвоение, но оно другое: теперь обе его половины получают удовольствие, по крайней мере, за себя Артур уверен. И при этом тот, другой, Артур все равно действует по-своему. Вернее, они действуют сообща – так, как настоящий Артур сам бы никогда не решился, хотя всегда хотел. Ему словно бы стали доступны все ресурсы, все козыри того, другого, Артура – спонтанного, странного, решительного, развратного. И это единение невыразимо упоительно.

Он успевает охватить мыслью все это за какую-то миллисекунду, пока не может перестать шарить глазами по рубашке Имса, пялясь на кровавые пятна, пока не может перестать наслаждаться скользящими по спине ладонями, бессознательно выгибаясь под ними. Его все еще трясет, и так сильно, что дрожь эта передается Имсу и даже, кажется, тумбочке, на которой стоит ночник. Передается всему миру.

– Я не буду с тобой трахаться, – срывается с языка прежде, чем Артур себя останавливает, и тут же Имс с рычанием рвется к нему еще ближе и резко зажимает ладонью рот.