Кукла (СИ)

Это лишь подтверждается в течение нескольких недель, пока Имс с ним. С ним – и одновременно не с ним. Они так часто занимаются сексом, как только могут, и секс восхитителен, но у Артура нет чувства обладания, как нет и чувства принадлежности. Это только тело, детка, сказал бы Имс, и вот тут был бы прав. Это только радости плоти, а внутри Артур все больше скручивается в какое-то склизкое насекомое, в корчащуюся гусеницу.

У Имса всегда было несколько реальностей, такой тип личности, но сейчас, подозревает Артур, эта реальность, с Артуром, для него на последнем месте. У Имса явно какие-то темные, секретные дела, он в уме решает хитрые задачи, и так надо, Артур туда, на эту территорию, не лезет – он же не ребенок, не истеричная барышня, да и с инстинктом самосохранения у него пока не настолько уж беспорядок.

Хотя как же не истеричная барышня, когда они ссорятся столько же, сколько занимаются сексом – вернее, ссорятся всегда, когда им не занимаются. Артура бесит Имс, но еще больше бесит себя он сам – он даже не может объяснить, почему так реагирует на любую беззлобную подколку Имса: просто взрывается, как атомный реактор, и вот вокруг уже ядерная зима, до очередного секса-раунда.

Но есть что-то еще. Может быть, кто-то еще. В конце концов, кто когда говорил, что Артур у Имса – единственный? Да чушь, конечно.

Артур ненавидит себя за то, что в очередной раз поверил в сказку.

«А вы, очевидно, любите сказки?» – «Конечно, я ведь этнограф».

Артур ненавидит себя за то, что недостоин Имса, что слишком слаб и ничтожен, чтобы его удержать; он ненавидит себя даже за то, что всеми этими безобразными ссорами пытается противиться тому, что Имс скоро бросит его – а ведь это логично, так и должно быть, чего тут сопротивляться? Это было предрешено с самого начала, как рассвет и закат, как притяжение и отталкивание двух магнитов.

И чем больше Артур ненавидит и злится на себя, тем больше прилетает Имсу. Артур его даже жалеет в моменты их ссор, потому что видит, что Имс не понимает: широкая морщина прорезает его лоб, глаза опасно стекленеют, рот издевательски кривится, но в глубине души, видит Артур, Имс не понимает, что же, блядь, вдруг случилось.

Для Имса у Артура нелепо тонкая душевная организация, и в моменты здравого размышления Артур горько усмехается, признавая его правоту.

Слишком тонкая для мужчины, для взрослого человека. Но он уже не может с собой бороться – его накрывает снова и снова, до панических атак, которые снова вернулись, а таблеток – нет.

Имс не спас его от болезни, о нет. Он вернул его к ней и столкнул прямо с ее черным хохочущим оскалом, с пустыми глазами, из которых изливается смертный ужас. Артур снова боится смерти, одиночества и пустоты.

И самое мучительное в том, что даже рядом с Имсом он чувствует себя одиноким. Пожалуй, даже еще более одиноким, чем без него.

Все становится на свои места, когда Артур – совершенно, конечно же, блядь, случайно, возвращаясь из библиотеки в Котону, и есть в этом определенная ирония судьбы – видит Имса с другим мужчиной. Они пьют кофе в глубине распахнутой настежь кондитерской а-ля Париж и сидят слишком близко для деловых партнеров, почти соприкасаются локтями, а под столом – даже коленями. Да и внешностью второй мужчина совсем не похож на тех, с кем, в представлении Артура, Имсу обычно приходится вести свой сумрачный бизнес. Хотя откуда бы Артуру знать, понятное дело, он ничего не знает. Но этот… хлыщ… он европеец и он очень привлекателен. Тонкий, гибкий, рыжеватый, с нежным цветом лица, отлично одетый.

И опасный, вдруг издалека, даже очень издалека чувствует Артур. Почти такой же опасный, как Имс.

Они как два великолепных хищника, которые лежат на солнышке друг против друга и лениво играют, постукивают друг друга лапами, не выпуская когтей. Если бы выпустили, сразу бы образовалось море крови. Но пока получают удовольствие от игры.

А ты не такой, тоненько, комариным писком, звенит у Артура в голове. Ты, черт побери, этнограф. Душевнобольной и по самые яйца закомплексованный этнограф, что там скрывать, ха-ха-ха. Отправляйся к своим книжкам и племенам, записывай чужие сказки и надейся, что твои сочинения поставят под каким-нибудь тысячным номером в какую-нибудь вшивую библиотеку, в научный раздел, где никто и никогда не возьмет их с полки.

А про таких, как Имс, забудь навсегда.

И вообще забудь навсегда даже о малейшей надежде на то, что кто-то когда-то разделит твое одиночество. Никто не сможет.

И, самое главное, никто не захочет.

***

За окном явно Париж. Артур уверен: если выглянет в окно, увидит синий силуэт Эйфелевой башни в утреннем воздухе.

И как бесконечно сладко просыпаться в наполненной солнцем мансарде. По вощеному полу тут и там разбросана одежда, но Артура это ничуть не смущает. Имс спит рядом и жмурится во сне от солнечных лучей, скользящих по его лицу розовыми полосами сквозь тонкие шторы. Все мансарда светится оранжевым, как апельсин.