Кукла-талисман

Тон старшины не предполагал возражений. Смягчившись, Хидео добавил:

— Может, случилось что. А если нет, тем более непорядок. Нечего людей по ночам будить!

Обогнув Керо — благо луна залила светом переулок, и фонарь стал не нужен, — Хидео решительно двинулся вперёд. Увы, определить источник завываний сходу не удалось. Тягучий звук гулял пьяницей-полуночником, бился в заборы и стены домов. Вибрировал, дробился, возвращался эхом, менял направление. Молитва, уверился Хидео, с трудом разобрав два-три знакомых слова, включая имя будды Амиды. В вое слышались самые разнообразные чувства: мольба, приказ, вкрадчивые уговоры, плохо сдерживаемый гнев.

Голые зимние ветви бросали на землю ловчие сети теней. Они ложились под ноги, пытаясь запутать стражников, схватить, задержать. Лунное серебро било в глаза, убегало за спину, швыряло далеко вперёд длинные чёрные ленты, больше похожие на демонов, чем на очертания людей.

Вой приближался.

— Что это?!

В дальнем конце переулка клубился туман. Мерцал тусклым желтоватым светом, совсем не похожим на лунный.

— Пожар! — сипло выдавил Нисимура Керо.

Он поперхнулся и закашлялся. От волнения стражника подвело горло, и лишь это помешало ему заорать во всю мощь лёгких, призывая на помощь пожарных и соседей. В городе огонь, если вырвется на свободу — чистая погибель. Не успеешь оглянуться, как три квартала выгорит! Стражник прокашлялся, набрал в грудь воздуха, желая исправить свою оплошность, но на плечо ему легла тяжёлая рука старшины.

— Погоди тревогу подымать.

— Так пожар же! — свистящим шёпотом выдохнул Керо.

— Ты огонь видишь?

— Нет.

— И я — нет.

— А вдруг он всё-таки есть?

— Внутри дома! — поддержал Наоки. — Ещё наружу не вырвался.

— Гарь? Запах чуете?

Все трое потянули носами.

— Нет…

— Это не гарь!

— Благовония?

— Точно, благовония!

— Там! — Наоки направил обличительный палец на дом, окутанный фальшивым туманом. — Завывает оттуда! И воняет тоже оттуда. Благовоняет, в смысле…

— Пошли, разберёмся. Если увидим огонь, поднимем тревогу.

Хидео поспешил к дому. Стражники кинулись следом. Никто из них не признался бы, что кроме служебного долга всеми двигало острое, как нож, только что вышедший из мастерской точильщика, любопытство.

Что происходит, в конце концов?!

Забора вокруг дома, приземистого и неказистого, не оказалось. Куцый дворик, если он и был, располагался позади строения, а в переулок выходил дощатый фасад с парой низких ступенек, ведущих на веранду, к входной двери. Из правого окна, неплотно закрытого бамбуковой шторой, текли пряди ароматического дыма, который стражники поначалу приняли за туман. Сквозь щели пробивались отсветы живого огня, но было не похоже, чтобы в доме полыхал пожар.

Керо выдохнул с заметным облегчением. Вопросительно глянул на старшину: тот приложил палец к губам. Мгновение Хидео колебался: не превысят ли они служебные полномочия, если заглянут в окно? Ладно, лучше потом принести извинения, чем пройти мимо пожара или нарушения порядка. Новый гортанный выкрик, долетев из дома, толкнул старшину к окну. Безобразие! Этот горлопан, небось, полквартала перебудил! Ума лишился, что ли?

Ставни на окне закрыты не были. Подобравшись вплотную, Хидео отодвинул штору, отозвавшуюся едва слышным перестуком планок. В ухо сопели подчинённые, силясь разглядеть из-за плеча старшины, что творится в доме.

Дым плавал по комнате плотными слоями. Как в таком угаре можно не то что петь, а вообще дышать, оставалось загадкой. Хозяин дома, похоже, был человеком выдающихся способностей. Рассмотреть что-нибудь оказалось задачей не из лёгких. Поначалу Хидео увидел лишь россыпи огненных точек: десяток там, дюжина тут, вон ещё, в дальнем углу.

Пучки свеч в курильницах, понял старшина. Колеблющийся жёлтый огонь — лампа.

В слоях дыма, заставляя их бурлить и смешиваться, металась тень: огромная, бесформенная. Взмахивала рукавами, а может, крыльями; кружилась, падала на колени. Вой длился, не переставая, лишь изредка прерываясь на вдох.

— Добродетель! — услышал старшина. — Добродетель нельзя уничтожить…

Голос раздвоился. В уши стражникам адским контрапунктом ударил истошный визг.

— …а зло неизбежно уничтожит…

Раздвоилась и тень, рядом с ней соткалась вторая. Свет лампы мигнул, опасно замерцал, превращая дом в чертог Эмма, князя преисподней, набитой демонами, как стручок горошинами.

— …неизбежно уничтожит само себя!..

— Бежим!

Патруль опомнился нескоро, за четыре улицы от жуткого места. Умерили бег, перешли на шаг, хрипя надсаженными лёгкими. Старшина обменялся взглядами с подчинёнными. Каждый прочёл в глазах товарищей ровно то же, что испытывал сам: стыд и страх. Что творилось в доме?! Чему они стали невольными свидетелями?

Вернуться? Выяснить? Вмешаться?

Нет!!!

Начальству ни слова, молча подвёл итог старшина. Ничего не было. Мы ничего не видели. Ничего не было, согласились стражники, глядя в землю.

2 «Не слушайте его!»

— Он меня совращал! — визжал мальчишка. — Развратная свинья!