Куклолов

– Ты не продашь кукол. Ни одну из них. Насмотрелась я уже на эти метания. Я тебе предсказываю: нет, нет и нет. Ищи другие варианты.

– Хорошо. А если я просто проигнорирую этот звонок? Ничего не принесу к «Спирали»?

– Петя однажды рискнул. Лет пять назад. Сколько тебе было? Тринадцать? Должен помнить.

– Отец пропал на неделю.

Задний зуб, который до этого в жизни не давал о себе знать, разнылся так, что сосредоточиться на словах Натальи стало довольно сложно.

– Пропал на неделю… – медленно повторил Олег, пытаясь понять. – Пропал на неделю. Да!

Да! Он вспомнил, вспомнил слишком хорошо. Это были страшные времена. Мама, кажется, не соображала, что происходит. Отец просто не пришёл с работы в положенное время, не явился под вечер, не показался на следующий день. Мама звонила на его рабочий телефон, ходила к его друзьям – никто не знал, куда он делся.

Она перестала замечать Олега, забывала готовить, не интересовалась, куда и зачем он идёт. Олег полюбил школьные обеды: дома есть было нечего.

Однажды ночью захотелось в туалет. Дверь оказалась заперта, но в щель сочился свет.

– Мама?

Мама не отзывалась. Олег обошёл квартиру, проверил балкон, гардеробную, нишу за холодильником. Мамы не было нигде, её пальто и сапоги оказались на местах. Выходило, что она могла спрятаться только в ванной.

– Мама?!

Его окатило страхом. Внутри вскипало что-то горячее и бесконтрольное; в голову полезла чушь о самоубийцах, бритвах, вскрытых венах… Олег и сейчас помнил, как сам укусил губу до крови и изо всех сил двинул плечом фанерную дверь. Выломал. Мать сидела на краю ванны, бессмысленно глядя в воду. Он со слезами схватил её за плечи, принялся трясти, звать… Но привёл её в себя вовсе не его голос. Раздался звонок. Вернулся отец. На нём места живого не было.

Олег помотал головой, отгоняя воспоминания. Лицо Натальи поплыло, черты исказились.

– Олег? Ещё реветь не хватало!

– Откуда мне взять деньги? – через силу возвращаясь в реальность, пробормотал он. – Я даже не знаю, сколько нужно!

– Главное – не зли их. Возьми, сколько есть, оставь там. Они свяжутся с тобой сами.

– С папой было так же?

Наталья кивнула, глядя одновременно с сочувствием и раздражением. Вовсе не уверенный, что это лучшее решение, Олег в смятении мотнул головой.

– У меня есть не так много. И… всё уже распределено. Я уверен, что им нужно больше. Где я возьму деньги?

Голос зазвенел, сорвался.

– Устройся работать, – предложила Наталья, подцепляя ножом край яичницы.

– Когда? – с горечью спросил Олег. – Я учусь.

– Умудряются же студенты как-то учиться и работать.

– Вы серьёзно думаете, что я могу найти работу, которую удастся совмещать с учёбой и которая даст столько, чтобы я смог расплатиться?

– Это лучше, чем сразу сложить лапки. Или ты ждёшь, что я и тебе дам денег?

Олег поморщился. В глубине души он, конечно, ждал чуда. Вдруг у Натальи завалялся, например, лишний миллион-другой. Вдруг она пристроит его куда-то, где он сможет быстро и просто заработать. Вдруг она спрячет его в убежище, где никому до него не добраться. Вдруг она скажет, что всё это – полная ерунда, и верить этому совершенно не стоит…

Он взялся за столешницу, рывком поднялся из-за стола.

– Спасибо. Пойду.

– Не зли их, – повторила Наталья, шагая за ним в прихожую. – Звони, если надо.

– Ага, – сухо кивнул Олег. Словно в тумане, зашнуровал ботинки, толкнул дверь.

Наталья проводила его до лифта. Когда кабина подъехала, повторила:

– Будь на связи.

– Это чем-то поможет? – с сарказмом спросил Олег, шагая внутрь.

– В крайнем случае… – невнятно ответила Наталья.

Двери начали съезжаться.

– Вы что-то знаете, – прошептал он. – Вы знаете, да? Что-то ещё? Чего не знал отец?

– Иди. И звони. Если придёт самый край.

Её голос отрезало тяжёлой створкой. Олег привалился к холодной стене кабины и съезжал по ней, пока не упёрся в заляпанный поручень. Закрыл глаза. Тяжело дыша, добрался до первого этажа, выскочил на воздух и упал на лавочку у подъезда. Достал телефон, открыл табличку со своими финансами и попытался понять, сколько может отдать прямо сейчас. От мысли о том, что нужно будет в пустоту, ни за что выбросить скопленное таким трудом, скрутило. Олег вмазал кулаком по скамейке. Поцарапался. Потекла кровь. Он облизал костяшки, прижал кулак ко лбу, закусил губу, стараясь выровнять дыхание.

Батя, батя, батя, почему ты всё ещё портишь мне жизнь, почему вмешиваешься, даже когда уже умер? Тебе было мало мамы? Тебе было мало моего детства? Почему?! Почему ты оставил меня в таком дерьме?

Олег сам не заметил, как заплакал. Саднило костяшки. Он зажмурился так крепко, что исчезли даже цветные крапины; только тьма.

Открыл глаза, на несколько секунд ослеп от яркого солнца и, шатаясь, побрёл к автобусной остановке. Надо было ехать в банк, надо было снимать с карты накопления и отправляться к «Спирали» – если он не хотел закончить, как отец.

А ещё надо было поверить во всё это, чтобы просто не сойти с ума.