Кукловод

Он отвернулся и быстро пошел прочь. Журналистка даже не попыталась его догнать. Проводив несостоявшегося героя публикации грустным взглядом, девушка достал из пачки сигарету и жадно затянулась. Задумавшись, она не обратила внимания на появившуюся из того же подъезда прихрамывающую фигуру…

Ровно в половине девятого Клёст был на вокзале. С собой взял только самое необходимое. Леонченко припозднился на десять минут, сослался на плотный рабочий график. Домой успел заскочить всего на пару минут.

За несколько минут до отъезда пошел дождь. Виктор заметил, что согласно примете дождь в дорогу к удаче. Когда за окном проплывал перрон, Алексею показалось, что он увидел на нем две одинаково одетые фигуры, стоящие под одинаковыми черными зонтами. Но в следующее мгновение те растворились в толпе провожающих.

— Черт, надо же, — пробормотал он, — теперь эти близнецы еще и мерещатся.

Их соседями по купе оказались весьма упитанный священнослужитель и молоденький служка лет пятнадцати, резво запрыгнувший на верхнюю полку. Немного помедлив, Алексей тоже забрался наверх, благородно уступив Леонченко нижнюю полку.

Спать не торопились. Отец Серафим — как представился батюшка — оказался весьма словоохотливым. К тому же, чтобы разговор тек веселее, извлек из своего баула большую бутыль кагора, жареную курицу, вареные яйца, огурчики с помидорами и каравай хлеба.

— Знакомство нужно отметить, — басовито изрек отец Серафим. — Прошу всех к столу.

— Так сейчас же вроде пост идет, — немного смущенно заметил следователь.

— Пост не пост, а пища в рост, — замысловато ответил священник и шлепнул по руке своего служку, потянувшегося было за стаканом:

— Мал еще вино алкать, отрок. Видишь, три стакана, значит, на тебя не разливали. Для тебя чай закажу у проводницы, а пока можешь перекусить со всеми. Ну, дай Бог удачной дороги!

Батюшка одним глотком опрокинул в себя содержимое стакана, занюхал кусочком хлеба и принялся отщипывать от курицы крылышко. Немного помедлив, Алексей и Леонченко тоже влили в себя приятную на вкус жидкость, после чего с аппетитом набросились на закуску.

— Если не секрет, по какой нужде в Москву? — через несколько минут поинтересовался раскрасневшийся следователь у отца Серафима.

— На архиерейский собор едем, пред светлые очи Патриарха. Должен был архиепископ ехать, но занемог Владыка, пришлось мне в путь собираться. Иннокентий просветил меня, сказал, что говорить, ежели ответ держать придется перед Патриархом. Ну, чай, и сам не дурак, соображу, что молвить, прости Господи мя грешного.

Батюшка истово перекрестился, затем хитро посмотрел на соседей:

— А у вас что за дело, коль не секрет?

Леонченко замялся, не зная, стоит ли рассказывать посторонним людям об истинной цели поездки. На выручку пришел Клёст:

— Да товарищ у нас в Подмосковье коттеджи строит, вот едем его навестить. Денек погостим — и обратно.

За разговорами время пролетело незаметно. Спать легли около полуночи. Алексей под размеренный стук колес отключился практически сразу. Ему снилась мать. Такая, какой он ее помнил, уходя в армию. Босая, в белой сорочке, она стояла посреди поля, над которым клубился легкий туман, и улыбалась Алексею немного грустной, доброй улыбкой.

— Мам, я так по тебе соскучился, — сказал он, подходя и глядя ей в глаза.

Мать молча провела холодной ладонью по его щеке, и он заметил, как в уголке ее глаз набухают слезы. Он хотел сказать маме, чтобы она не плакала, с ним все хорошо, у него замечательная девушка… Но тут слезинки покатились вниз по ее щекам, из прозрачных становясь темно-красными.

Алексей испуганно отшатнулся, и образ матери растаял вместе с туманной дымкой, еще мгновение назад покрывавшей поле. Теперь он стоял на огромном плато, вокруг которого в багровом пламени заката вздымались темные пики гор. Именно темные, а не снежно-белые, и уже от этого внутри Клеста затаилось тревожное предчувствие.

— Ну что, поговорим, брат?

Он обернулся на голос, и увидел ЕГО. Сводный чем-то он напоминал библейского?!!! Иисуса. Правда, в отличие от сына Господа он был одет в иссиня-черное рубище, из-под низкого подола выглядывали босые ступни, а длинные, спутанные волосы ниспадали на плечи. В правой руке Зиновий держал посох, а левой откинул со лба темную прядь. Из взгляды встретились, и Алексей невольно отпрянул, словно получив толчок в грудь.

— Тебе не сломить меня.

Он шагнул вперед.

— Ты убил мою… нашу мать, на твоей совести еще несколько смертей, но что ты будешь делать, когда расправишься со всеми? Если, конечно, мы тебя не остановим раньше… Убьешь меня? И ты этим удовлетворишься? Я понял, что ты за существо, и думаю, что простое убийство тебя вряд ли удовлетворит. Но если ты хочешь, чтобы я молил тебя о пощаде — этого ты не дождешься…

Зиновий снисходительно улыбнулся, словно вел диалог с малолетним несмышленышем: