Кукловод

— Нет, ты меня не понял, брат. Даже я сам себя не до конца понимаю. Но цель мою разгадал. Хотя проку от этого… Я буду убивать тех, кто сделал меня таким, после того, как расправлюсь с их ублюдками, я буду убивать твоих друзей, которые тебя окружают, а на закуску я оставлю тебя. И ты мне не сможешь помешать, я слишком сильный соперник для тебя. Да, ты можешь противостоять моему дару овладевать чужим сознанием. Это редко встречается, но ты ведь тоже не такой, как все. Но это наяву. А здесь, в мире твоих снов, я полновластный хозяин твоих мыслей. Что, не веришь? Ну, тогда попробуй что-нибудь со мной сделать, испепели меня огнем своих глаз, разорви на части, в конце концов… Что, даже попытаться боишься? А я не боюсь. Нет, я не буду тебя убивать, твое время еще не настало. Но ты испытаешь такую боль, что смерть покажется тебе самым желанным, что может быть в этом мире.

Зиновий сделал движение посохом, и голову Клеста будто сжало железным обручем. Он схватился за невидимую полоску металла, пытаясь ее разогнуть, но обруч сжимался все туже… Алексей почувствовал, как из носа и ушей течет кровь, но это казалось ему сущей ерундой по сравнению с тем, какие адские муки он испытывал. Казалось, голова сейчас просто лопнет, словно спелый арбуз…

Глава 22

— Ай-я-яй, вот беда-то…

Клёст открыл глаза, еще не соображая толком, где он и почему вокруг так темно. Увидел на уровне своего живота чью-то голову в обрамлении густой бороды. Батюшка тревожно хмурился:

— А мне вот не спится, у меня всегда в поезде бессонница. Слышу, кто-то стонет, поднялся, гляжу, ты, да еще и юшка из носа и ушей течет. Давление, поди, угадал? Хотя молодой еще вроде… На-ка, возьми платок, утрись. А еще лучше, сходи в туалет, умойся.

Алексей кое-как спустился вниз. Леонченко и юноша-служка мирно посапывали под стук колес. Да, если бы не бессонница отца Серафима, глядишь, так и помер бы во сне.

Когда вернулся из туалета, попал под пристальный взгляд батюшки:

— И часто это с тобой?

— Что?

— Ну, припадки ночные с кровоизлияниями?

— Первый раз. Нет, честно, никогда такого еще не было. На давление никогда не жаловался. Какая-то ерунда приснилась, уже и не помню, какая. Надо будет по возвращении врачу показаться.

На самом деле Алексей все помнил, но не стал признаваться в этом священнику. Чем тот мог помочь? Молитву разве что прочитать, да святой водой окропить. Только не верил он во все эти чудеса. Так зачем еще вмешивать сюда посторонних?

Рассудив так, он снова забрался на верхнюю полку. От испачканной кровью наволочки пришлось избавиться. Но теперь он боялся уснуть. Ему было по-настоящему страшно. Алексей лежал на животе, вслушивался в мерный перестук колес, глядел на мелькавшую между облаков луну, тускло освещавшую бескрайние поля, и думал о том, что ввязался в игру, победитель в которой может быть лишь один. Либо он, либо Зиновий. Третьего не дано.

И все же его сморило. Когда Клёст проснулся — за окном светило солнце. Состав подъезжал к столице.

О ночном происшествии больше ни Клёст, ни отец Серафим не обмолвились ни словом. Хотя Алексей, конечно же, не мог забыть того, что пришлось пережить ему этой ночью. Он постоянно чувствовал присутствие Зиновия. Не исключено, что тот находится сейчас в толпе снующих по перрону пассажиров и следит за ним. В какой-то момент он вздрогнул, увидев среди разношерстной массы длинноволосого субъекта. Однако это оказался обычный хиппи, прижимавший к себе футляр из-под гитары.

На площади трех вокзалов с батюшкой и его юным спутником душевно попрощались, после чего Клёст и Леонченко отправились на Ярославский, где пересели на электричку до Пушкино. В электричке он написал SMS-послание Оксане. Мол, с родственницей все нормально, оклемалась, и умирать пока не собирается. Завтра возвращаюсь домой. Через несколько минут получил ответ:

«Рада, что все обошлось. Люблю, целую и жду, Оксана!»

Уже во второй половине дня они, наконец, переступили порог местной прокуратуры.

— Это вы по поводу Дроздова?

Навстречу им из кресла поднялся непомерно упитанный помощник прокурора. Протянул пухлую, потную ладонь и представился:

— Завальнюк, Лев Эдуардович. Присаживайтесь, я вам сейчас все материалы по Дроздову дам.

Признаваться в том, что они ехали исключительно ради того, чтобы Алексей смог просканировать покойника, не стали. Леонченко добросовестно прочитал не очень пухлое дело, прихлебывая предложенный хозяином чай. Алексей выбрал кофе, без сахара и сливок. На закуску Лев Эдуардович предложил хворост, выпеченный из слоеного теста, не без гордости сообщив, что это произведение рук его супруги, Таисии Васильевны. Неудивительно, что у такой хлебосольной жены был столь упитанный муж.

— Если не секрет, чем вас все же это дело так заинтересовало? — спросил Завальнюк, когда следователь закончил читать.

— Да проходит этот Дроздов у нас по одному делу… Вернее, проходил. И то косвенно, скорее как свидетель. Если можно, расскажите все, что успели выяснить.