Кукловод Тысячи и одного заговора

Каким-то образом у меня получалось направлять полет. И я приблизился к одному из часовых. Уши его были скрыты шлемом, но вот глаза не оставляли сомнений: передо мной эльф. Этом меня немного удивило: очертания города были совершенно не похожи на то, как отрисованы эльфийские города: вместо вздымающихся к небесам деревьев — каменные строения. Да и стена все из того же камня, а не из сплетенных и зачарованных до каменной прочности ветвей. Но стражники… Я перелетел от первого, попавшегося на пути часового к следующему, потом — еще к одному, еще и еще… Стражники — несомненно эльфы. Светлые, судя по светлой коже и серым глазам. Да и дроу на поверхности… Впрочем, наряду с прочими несоответствиями…

Внезапно, приблизившись к одному из часовых, я ощутил, как меня затягивает в глубину зрачков…

* * *

Гилэрин огляделся, вздрогнув от неясной тревоги и ощущения неправильности происходящего. Но вокруг не было ничего тревожного. Да и что плохого могло приблизиться к Асколхорну, Великому граду с севера? Вообще-то, посты на северной стене — скорее дань традиции. Орочьи орды не могут перебраться через хребты Эред Мирэ, или, как говорят варвары-люди, Самоцветных гор. Пройти они могут только по Южному тракту, который и стережет Асколхорн. Да и то, с тех пор, как после Великого камлания, проведенного орочьими шаманами, в мир пришли столь же варварские племена людей, набеги из Степи стали редкостью: люди обосновались в горах, и постепенно оттесняли орков дальше в степь. Сами же недоживущие относились к Перворожденным с благоговением, так что с их стороны нападений ожидать не приходится. Главная опасность — не снаружи города, а изнутри.

Гилэрин оглянулся и скривился. Вот и они. По выходящей к стене улочке шагал тот, кто некогда был сородичем-эльфом. Но ныне, соблазнившись принесенными недоживущими магическими практиками — подобные ему стали "владыками фейри", в окружении стайки духов Хаоса, противных Матери — богине Света и Жизни. Именно из-за них, мерзких порождений Хаоса, мать перестала отзываться своим детям. Вот уже который Ауре Амил (День Матери), девочки, которые были избраны для проведения священной церемонии Встречи — выходят из ворот Храма, покачивая головами. А раньше ведь одна из них обязательно принимала в свои тело, душу и разум сущность Матери, и возвещала Перворожденным ее волю. И пусть жизнь ростка на этом прерывалась, не выдерживая божественного присутствия, но сознание того, что Мать с нами — давало Перворожденным несравнимое ощущение правильности выбранного Пути. А теперь Мать молчит. Видящие, конечно, говорят, что Мать все еще с нами, но кто же поверит этим хитрым ведьмам, изгибающим будущее к выгоде своего Совета? Очевидно же, что Мать прогневалась на нас за мерзость вольнодумста, за обращение к Хаосу…. Нет, конечно, темные твари, что позаимствовали у недоживущих знание о Тьме — ничем не лучше, но они хотя бы скрылись в Подгорной Тьме, и не мозолят глаза Истинно Верным. И лишь несколько матрон этих гадких кланов остались при Великом князе Анэроне в качестве советниц… но ничего. Сегодня, когда мерзкие владыки фейри собрались в Асколхорне на ритуал помолвки их предводителя с дочерью Анэрона, Амалитэ Светлой, их проблема будет окончательно решена… а там дойдет дело и до темных! Этой ночью… И хорошо, что Анэмар успеет смениться с поста и принять участие в Очищении!

* * *

Как пушечное ядро из ствола я вылетел из тела и сознания Гилэрина. Мерзость. Воистину мерзость. Хотелось как следует вымыться… но мыть было нечего. Ведь меня здесь нет. Есть только сон о давнопрошедшем, сон, похоже, навеянный… Я попытался проснуться… но это не получилось. Видимо, я увидел еще не все, что хотели мне показать.

— Зачем? — обратился я к той, кто, как я уверен, слышит меня, к той, что показывает мне этот в высшей степени занимательный, хотя местами и противный, сон.

— Я — Видящая, и я сильнее всех моих дочерей, — грустно ответила мне Мать эльфов. — Происходящее было неизбежно. Запрети я фанатикам — они все равно кинулись бы "очищать" народ от чуждого… но позже. Когда Владыки фейри обрели бы свою настоящую силу, фанатики Света услышали бы шепот Инферно… и поддались бы ему, потому что голос Бездны говорил бы им то, что они хотят услышать. И Войны раскола случились бы во время вторжения демонов.

Сочетание эмоций, которое я направил Матери эльфов, были аналогичны покачиванию головой, которой у меня данный момент не было, поскольку я представляю собой чистый объем сознания. Гражданская война в момент внешнего вторжения — это… не слишком хорошая идея. Но ведь она и так идет, не так ли? И шла во время открытия Врат Инферно. И я задал этот вопрос Матери.