Куколка

Самым тяжелым было вытерпеть это угрюмое молчание в течение двух часов непрерывной езды, что Татьяне теперь казалось невозможным. Она не находила себе места в тесном салоне. Вадим специально громко сделал музыку, что заглушала даже мысли. Он смотрел только прямо перед собой на дорогу, а Татьяна, приложив лоб к окну, глядела на небо и быстро меняющиеся сосны. Руки она положила на колени, ноги свела вместе и склонила чуть вбок. Только в этой позе смогла усидеть дольше пяти минут. До этого девушка целый час елозила на сиденье, перебирала ногами, не знала, куда деть руки, только голова всегда была повернута к двери. Вадим казался спокойным, но хмурым.

На горизонте появлялись темно-серые и сине-фиолетовые тучи, грозовые, страшные, не предвещающие ничего хорошего. Хотя над ними небо продолжало сиять чистой голубизной, а солнце припекало сквозь стекло. Духота обволакивала. Ощущение, что она является курицей в рукаве для запекания в духовке, не покинуло Татьяну, даже когда она открыла окно наполовину.

Примерно на середине пути машина заглохла. Они резко остановились, протарахтели еще несколько метров и встали чуть наискось прямо на дороге. Из-под капота пошли струйки пара. Вадим выругался жестким матом. Татьяна вжалась в сиденье и в панике думала: «Неужели опять? Ждать еще час? Даже больше! О, черт! Я опоздаю. Отец все узнает». Вадим попросил ее сесть за руль, а сам вышел, чтобы дотолкать машину до обочины. К его счастью, покатая дорога клонилась в нужную сторону.

— Опять охлаждение? — жалобно спросила Татьяна.

— В этот раз, по ходу, совсем...

Парень достал сигареты и зажигалку. Она сидела на водительском сиденье и ждала, когда он начнет что-нибудь предпринимать. Но он пять минут просто курил, глядя в уходящий вниз конец дороги. Других машин здесь не было. Дорога явно не пользовалась популярностью, о чем говорило ее полуразрушенное состояние. Если ее и ремонтировали когда-то, то еще до рождения Татьяны.

Наблюдая за тем, как Вадим делает глубокие затяжки и выплескивает густые клубы серого дыма в атмосферу, девушка чувствовала, как нарастает в ней тревога. Она дрыгала ногой, положив одну на другую, а руки, одну в другой, сжимала в большой сцепленный кулак.

— Ну, и чего ты тянешь? — нервно спросила Татьяна, не дождавшись, пока он докурит вторую сигарету.

— А я никуда не спешу, — спокойно ответил парень, глядя на дорогу.

— Ты это специально? Ты специально хочешь меня подставить?! — девушка высунула голову. — Ты не понимаешь? Отец меня убьет! Если он узнает, что я провела с тобой эти выходные, а не с однокурсниками, он... он... — она начала задыхаться от волнения. — Он... Не знаю, что он со мной сделает.

— Он должен был тебя убить еще после нашей первой ночи, — ни на йоту не повысив голос, ответил Вадим и снова сделал затяжку.

— Тебе смешно?! А я серьезно. Мы с тобой тогда точно больше не увидимся!

Она закрыла лицо руками, не выдержав давления, и тихо заплакала.

— А смысл?

Татьяна сквозь слезы посмотрела в его пустые глаза, и ее пробил озноб.

— Как хочешь, — шмыгнув носом, ответила она и вылезла из автомобиля.

Истерика постепенно сходила на нет, но тревога оставалась такой же сильной.

— Как я хочу, не получается, — ответил Вадим с раздражением.

Он сделал последнюю затяжку. Сигарета возгорелась оранжевым пеплом, истлев до конца. От нее остался только фильтр. Парень бросил оба окурка в пепельницу в машине, сев на водительское место. Оставаясь в таком положении, он позвонил Дэну. Татьяна слышала недовольные протяжные возгласы друга, но Вадим просто и четко сказал ему, что надо, и повесил трубку.

— Часа через полтора будут.

Затем снова наступило молчание. Для Татьяны каждая минута была бесценна, а тут целых полтора часа. Они ведь и так выехали, чуть-чуть опаздывая, но разница в несколько минут была бы незаметна, но полтора часа… Отец точно начнет бить тревогу и звонить всем, тогда и узнает, что Татьяна поехала не с однокурсниками. Она нервно ходила взад-вперед, заламывая руки и кусая губы. Ее бесило, что Вадим ведет себя так спокойно, отстраненно и ничего не делает. Он сидел в кресле, не двигаясь. Она не могла видеть его лица, но была уверена, что оно сейчас не выражало никаких эмоций, только злорадное равнодушие. В панике ей казалось, что парень все делал ей назло, курил слишком медленно, лениво разговаривал с Дэном, даже сидел сейчас молча тоже ей назло.

— Ты решил мне так отомстить?

— За что? — устало спросил парень.

— За то, что я тебя отшила!

Татьяна ходила вперед-назад, быстрее и сильнее заламывая руки. Вадим приложил ладонь к лицу и опустил голову, мотая ей в отчаянии.

— А ты меня отшила? Я надеялся, что ты хотя бы задумаешься.