Куколка

Муравьева лежала без сознания на диване у окна. Рот смешно приоткрылся, шея чуть вывернулась, голова запрокинулась. Когда Татьяна подметала рядом пол, к ней с совком подошел Вадим и, с ухмылкой глядя на Муравьеву, предложил разукрасить ей лицо ягодным сиропом. Предложение казалось по-детски безобидным и таким же глупым, что Татьяна чуть было не согласилась. Муравьева, и правда, смешно спала, так комфортно и так глубоко, что, казалось, даже удара кулаком в лицо не почувствовала бы. Через полминуты подбежал Дэн с початой бутылкой красной вязкой жидкости. Они явно намеревались осуществить коварный замысел, но Татьяна снова спасла Муравьеву от шаловливых рук, уже второй раз за ночь.

Закончив все дела, они вызвали такси. Пока Татьяна закрывала дверь в бар на ключ, парни укладывали Муравьеву на заднее сиденье автомобиля. Таксист все это время с недоверием на них косился, но, когда Татьяна села сзади, положив голову бессознательной девушки себе на колени, более-менее успокоился. Вадим сел спереди. Он попрощался с Дэном сложным ритуальным кулако-бито-рукопожатием, и они поехали.

Татьяна все время в пути думала, что скажет матери, и казнила себя за то, что снова оказалась в такой ситуации, ведь это могли быть не ее проблемы. Она могла не задерживаться здесь допоздна, уйти вовремя, как наставляла мать, пока здесь еще были девчонки, не видеть, как Муравьеву собираются увезти неизвестные парни и, как результат, не ехать сейчас в такси к Вадиму.

Парень тоже казался не очень довольным. Ему вряд ли нравилось принимать у себя на ночь бессознательных девиц, которых он даже не знал, но о которых ему поневоле приходилось заботиться. Он наверняка устал, хотел спокойно прийти домой и лечь спать, но теперь был вынужден возиться с двумя балеринами, которые ему никто. Татьяна одновременно пожалела его и порадовалась за себя, что ей было на кого положиться. Если бы не гостеприимство бармена, она бы не знала, что делать с Муравьевой, но однозначно не могла ее там бросить.

А своих вчерашних подруг девушка успела возненавидеть за такую низость, в то же время пытаясь, понять их мотивы. Мотивы Даши. Остальные, скорее всего, были ни при чем, ведь всегда все – и плохое, и хорошее – в их компании затевала Даша. В ее умной голове часто водились недобрые мысли. Больше всего Татьяну поражало не то, на что способна подруга, а то, что она этому не удивляется. Узнав, что именно Даша заплатила похитителям Муравьевой, она не восприняла это как новость, перевернувшую ее мир. Подсознательно она догадывалась, что такое легко могло произойти. Она поражалась себе, что жила с этим знанием долгие годы и ничего с ним не делала, все равно дружила с Дашей, даже в чем-то пыталась быть похожей на нее. Это по-настоящему пугало. Теперь она точно знала, что не хочет больше иметь с ней ничего общего. Какой бы плохой ни была Муравьева, Дашу это никак не оправдывало.

Войдя в уже знакомую квартиру, Татьяна плюхнулась на обувную скамейку под зеркалом и зевнула. Усталость только теперь навалилась. Она прокручивала в голове этот длинный день, но мысли путались. Вадим внес на руках Муравьеву и сразу положил на диван. Пока та спала, они молча совершали стандартные гигиенические ритуалы перед сном. Разговаривать никому не хотелось. Татьяна переживала из-за матери. Бармен просто выглядел очень уставшим, но, когда они случайно встречались глазами, он ей улыбался, так же по-доброму, так же ласково.

– Вам постельное поменять? – спросил Вадим, когда они вошли в спальню-гостиную. – Оно так-то свежее. Я только позавчера сменил.

Он с надеждой посмотрел на Татьяну. Девушка улыбнулась и отказалась от этой услуги. Парень молча возликовал. Возиться с наволочками и пододеяльником было неудобно, особенно с Муравьевой, которая трупом валялась на диване. Хозяин разложил кресло, бросил на него декоративную диванную подушку и накрыл сверху покрывалом – приготовил себе постель. Татьяна остановилась в замешательстве. Ей хотелось снять с себя обтягивающее платье, колготки и бюстгальтер, чтобы спать с комфортом. Она ведь так уже почти сутки ходила. Вадим заметил ее неловкость.

– Я выйду, позови, как ляжешь, – бросил он, закрывая за собой дверь. – Возьми футболку какую-нибудь в шкафу.

Татьяна восхитилась его понятливостью, скинула с себя все мешающее и подошла к большому трехстворчатому купе. Все тело задышало свободой. От колготок и бюстгальтера на теле остались красные вмятины, которые зудели. Открыв шкаф, она не сразу разобралась в этом бардаке. Там вперемешку лежала и одежда, и книги, и какие-то инструменты. Купе больше походил на кладовую, чем на платяной шкаф. Наконец, она откопала в конце одной из полок белую футболку из обычного хлопка и напялила на себя. Теперь можно было спокойно спать.