Куколка

Перед ней возникла мать, в черном фартуке палача, злая и готовая к казни. Татьяна быстро подняла стыдливый взгляд, но не успела даже моргнуть, как хлестким ударом костлявая ладонь рассекла ей щеку. Девушка качнулась назад по инерции и уперлась боком в дверь. Рот открылся в немом крике боли от неспособности воспринять ситуацию. Это случилось впервые. Щеку жгло. Она схватилась за нее рукой. Бросив испуганный взгляд на мать, Татьяна увидела, как та пыхтит от гнева, сжимая кулаки до побеления костяшек. Глаза ее налились кровью, лицо на пару секунд застыло в бессильной гримасе ненависти.

– Ах, ты профурсетка! Какая же ты дрянь! – грозила ей пальцем женщина. – Ты меня опять обманула? Обхитрила? Думала, я не узнаю?!

Она сделала рывок вперед, но ноги остались на месте, а руки с кулаками ушли чуть назад.

– Можешь даже не стараться что-то придумывать. Я знаю, с кем ты была. И не важно где. Мое терпение лопнуло! Мало того что ты свою балетную карьеру загубила, так еще и личную жизнь хочешь. Я тебя не для этого растила. В отличие от тебя, во мне еще осталось немного разумности. И раз ты не хочешь по-хорошему, то будет по-плохому!

Мать сорвала с плеча Татьяны рюкзак и распотрошила его. Все вещи неряшливой кучкой вывалились на пол. Косметика разлетелась в разные стороны. Телефон залетел под тумбу. Женщина дрожащими руками подняла его и с трудом вытащила оттуда сим-карту. Из ящика достала ножницы и разрезала ее. Татьяна смотрела на это молча, держась за щеку. Она ничего в этот момент не чувствовала, сконцентрировавшись на боли от пощечины, и отказывалась что-либо понимать.

– Все! Месяц ты не будешь пользоваться ни телефоном, ни интернетом и никуда не будешь выходить. Я сажаю тебя под домашний арест.

Мать выдернула из рук девушки ключи и сунула их в карман фартука.

– Прочь с глаз моих! Сиди в комнате и думай над своим поведением. Подумай, каково матери, когда ее обманывают. Да еще так нагло!

Татьяна молча подчинилась. Она не стала ничего собирать, а просто проволочила ноги до своей тюремной камеры на ближайший месяц, закрыла на защелку дверь и плюхнулась на кровать, лицом в подушку. Она все уже выплакала днем, поэтому сейчас даже глаза не слезились. И на душе царило неестественное спокойствие, вызванное пустотой.

Глава 12. Клетка

Первая неделя тянулась бесконечно долго. Татьяна ничего не делала. Часами сидела на кровати и смотрела в пол, перекручивая всю историю с начала до конца. Она переосмыслила все вариации событий, много рассуждала о своем поведении, эмоциях и чувствах, пытаясь понять собственную мотивацию. Потом пыталась понять и Вадима, и мать, но в итоге только сложнее все запутала и завязала сверху тремя морскими узлами. Проклиная себя и весь белый свет, один раз она заплакала в голос, когда мать ушла на работу.

Каждое утро девушка просыпалась как обычно, как все дни за последние восемь лет до этого, лежала в кровати, прислушиваясь к копошениям матери, вслушивалась в металлический звук поворота ключа в двери – единственным выходом для нее в мир. Потом вздыхала и поднималась с кровати, завтракала и умывалась, чтобы ничего не делать. Ей остро не хватало внимательных ушей, куда она могла бы сбросить балласт, высказав все зараз, или хотя бы незакрывающегося рта, который бы не позволял ей мусолить собственные переживания. Но она была в квартире совершенно одна большую часть дня. Затем приходила мать, и девушка закрывалась в комнате. Мать не пыталась к ней стучаться. За всю неделю они ни разу не встретились.

В воскресенье Татьяна долго не выходила из комнаты. За предыдущие шесть дней она заметно успокоилась и перестала злиться, поэтому с утра сделала стандартную разминку. Проведя долгое время в полулежачем состоянии, тело жаждало движения. Девушка чувствовала, как кровь застывает в венах, замедляя все остальные процессы. Руки, ноги и спину ломило от застойности. Организм, привычный к изнуряющим тренировкам, напрашивался хоть на какую-нибудь нагрузку.

Девушка занималась целый день, повторяя одни и те же ритмичные повороты и взмахи. Мать снова стряпала что-то творожно-песочное. Татьяна не сразу определила, что это будет чизкейк. Из-за тренировок и голодовки к вечеру почувствовала, как начинает кружиться голова. Пора было остановиться и что-нибудь съесть. Ей очень не хотелось выходить на кухню и встречаться с матерью, но с голодом невозможно было бороться. Она осторожно приоткрыла дверь, сначала на треть, потом на половину, будто ожидала засады. Услышав, как журчит кран на кухне и гремит стеклянная посуда, девушка смелее распахнула дверь и медленно, на цыпочках отправилась на звук.

Мать в страшном инквизиторском фартуке стояла у раковины и мыла посуду в хозяйственных перчатках. Из приемника на холодильнике играла легкая фортепианная мелодия. Несмотря на вечернее время на кухне было светло как днем и без искусственного освещения. В духовке допекался белый пирог с крапинками красных ягод. Увидев Татьяну, женщина немного опешила и замерла, чуть не выронив намыленную чашку.

– Проголодалась? – догадалась мать.