Куколка

Настя бросает на нас короткий взгляд и шикает:

— Ловушка.

— Плевать, — отрезаю я. — Сам пойду. Я эту мразь и без магии разорву на куски.

— Воля, не глупи! — терзается Ян и пытается схватить меня за рукав куртки.

— Ты не посмеешь, — перехватываю его пальцы и сжимаю до хруста. — Если я… — отвожу взгляд и, не договаривая, стискиваю зубы. — Передай Вике это, — позволяю другу прикоснуться к моим вискам, шикаю от острой боли, но отдаю все, до последней капли.

— Марк, — глухо говорит Ян. — Это самоубийство, не делай так. Мы же вместе, придумаем что-то…

— Он, — я перевожу взгляд на стоящего за решеткой со скучающим видом Игоря. — Ублюдок тронул ее, поиздевался и остался невиновен. Кто-то должен заставить платить.

— Игорь под защитой, Воля, — не унимается Зима. — Маттер, епта!

— Посрать, — сжимаю плечо друга, обнимаю коротко и шепчу: — И женись, наконец! Холостяк прожженный.

И ухожу. Ворота пропускают меня легко, просыпав неприятную щекотку по плечам. А может, это просто напряжение и трепет перед тем, как все случится? Я сдавливаю кулаки до белых косточек и иду к Сверилову. За ним кучкуется стадо баранов-магов. Они растерзают меня, стоит хоть волосу упасть с головы этой мрази. Я это прекрасно понимаю, но все равно иду.

— Прямо агнец на заклание, — ехидно смеется Игорь и теребит пальцем угол парки. Поза расслабленная: он не боится меня. — И что ты хочешь, Марк? Разве Вика тебе не все сказала?

— Это наше с ней дело, тварина, — выжимаю из себя, сдерживаясь, чтобы не напасть на наглую рожу с ходу.

— Так ли ваше? — он дает знак двоим пацанам, и они заводят мне руки за спину, придерживают горло. Я дергаюсь, но больше для вида. Хочу, чтобы сучонок подошел ближе.

Игорь нагло и развалисто побирается, и, я не успеваю даже пикнуть, прикладывает два пальца на правый висок. На миг темнота заволакивает глаза.

— Посмотрим, кто здесь лишний, — шипит мне в лицо подонок, раздувая свой смрадный запах по коже.

Кабинет, книги, полки, кресла. Вика целует Игоря. Страстно, без тени неприязни, даже пальцы в волосы запускает. Те пальцы, что я пересчитывал и прижимал к груди, чтобы она услышала мою любовь. Меня выжигает ревностью и наполняет тошнотой. Я ведь сам все разрушил, должен принять любой исход событий. Но… Крылова же приходила, прощалась. Я видел в ее глазах горечь и боль: ей трудно было сделать выбор.

Здесь что-то не так.

— Это иллюзия… — голос не работает, только рык.

— Не обманывайся, Маркуша. Смотри, там еще есть, — и прижимает пальцы сильнее, почти пробивая кожу и вгрызаясь в мой мозг.

Навес. Игорь у стены. Вика идет к нему и сама тянется целовать. Вжимается в его худую грудную клетку, и я вижу, как ее язык шарит у сучонка во рту.

Как она могла? Я не понимаю… По-че-му…

— Так что проваливай, бывший муженек, — Игорь отмахивается от меня, как от противной мухи, и разворачивается спиной.

Шуршат сапоги, голоса раздваиваются и стелятся по земле. И я не могу больше держаться. Вырываюсь из плена двух сопляков, отбрасывая их в сторону, и вбиваю Сверилову в спину первый болл. Слабый, но хватает сбить его с ног.

Он перекатывается по траве, как бревно, и ловко поднимается на ноги, точно сумасшедшая белка. Формирует стену блока, вытянув перед собой паучьи руки, и свистом через кривые зубы дает команду нападать остальным.

— Сука трусливая! — выкрикиваю и отмахиваюсь от первых ударов.

Сбоку появляются ядовитые шары. Они пролетают над головой и сбивают нескольких магов около Игоря. Дрыщ быстро прячется за чьи-то спины и выпускает еще один щит.

Наши не стали ждать: вошли следом за мной. Ян с выкриком сбивает первые ряды магов и крупной тушой заваливается в толпу. Белобрысая сука успевает вывернуться и отбежать еще дальше. Я как пьяный бегемот отбиваюсь от прилипших ко мне подопечных темного. Удар в грудь, залом руки, хруст, шлепок по морде, вслед получается выпустить сноп парализа. Растрата, но мне уже пофиг. Сил все равно капли.

Начинается месиво. Я еле держусь на ногах, кажется, сбил плечо и обжег кулак о встречный болл — не успел обезвредить. Моя магия слаба против маттеров, я как беспомощный таракан против ботинка.

Ага, только усыпить, только обезвредить… Как же!

Рассекаю щеку о камни, когда падаю от множественных тычков по ногам. Колени сами подгибаются от слабости. Из-за пожара в груди я рассеян и не могу выдать ни одного магического удара. Пальцы дрожат, а щиты, что набрасывает один из Настиных магов, слетают от силы маттеров, крошась, как тонкий лед ранней осенью. Нас лупят, как малышей. Осталось только поставить в угол на кукурузу и сказать: «А-на-на!».

Крик, гам. Кто-то из наших падает замертво от точного удара звонкой стрелой магии в грудь. Пыль вздымается серо-бурым облаком, кровь хлещет, чавкают подошвы, слышатся обрывки заклинаний, хрустят кости, над головой пролетает женский крик.

Темнеет в глазах, когда меня заваливают в очередной раз, и острый носок впивается в ребро.