Кукурузный мёд (сборник)

Возвращаясь рейсом Лондон-Кишинев с пересадкой в Вене, Молдавский Олимпиец Виктор был спокоен и задумчив. Провожали его пышные облака, присыпанные сверху будто сахарной пудрой; чертили в небе приветствия самолеты, светило в иллюминатор Солнце и улыбалась, склонившись низко, стюардесса с невероятно низким декольте; похрупывали на зубах чуть подсоленные галеты; гладко скользило по пальцам оливковое масло из пакетика, никак не желавшего разрываться…

Виктор улыбался и пил красное вино.

Он знал, что ждет его дома, но все равно возвращался.

Баба Лиза отказала ему в убежище, а за ней и все британские доминионы – включая Канаду, Австралию, Израиль, ну и, конечно, Российскую Федерацию. С другой стороны, сам виноват, думал Виктор. Ведь можно же было сделать усилие и…

Но вспоминая то, что он увидел в недрах британской монархии, Виктор вздрагивал.

Да, хуже Этого не было ничего. Пусть на родине его ждет смерть, и все воспитанники единственной молдавской школы олимпийского резерва съедят по кусочку его печени, чтобы им передался Олимпийский дух Победителя и его Сила. Пусть его торжественно принесут в жертву на очередном собрании Олимпийского Комитета Молдовы чтобы удача вернулась к спортсменам республики. Пусть отпевать его будут на странном румынском языке, в котором все, кроме «блядь» совсем не как на русском. Пусть его мумия будет тотемом команды Молдавии на следующей Олимпиаде, потому что тренировки это для лохов, а главное – правильно и удачно помолиться. Пусть встретит его в аэропорту удушливая волна смрада с очистных сооружений, где говно двадцати поколений молдавской столицы прокисло и дошло до консистенции настоящего говенного «Мадам Клико» среди самых изысканных говн. Пусть последнее, что увидит он перед смертью, будем не чистое широкое небо, а оскаленные и посиневшие от вина хари соотечественников, которые даже не понимали, что он говорит… Все, что угодно, кроме увиденного в замке Бабы Лизы.

Ведь в ее глубинах Молдавский Олимпиец Виктор увидел два горящих глаза.

И точно знал теперь, где же находится обитель Зла.

Прокурор вынул крест

Генеральный прокурор Молдавии Зубец проснулся на рассвете.

Вместе с красным солнышком. Даже на 15 минут раньше его, чем лишний раз подтвердил необратимость неумолимого хода шестеренок отлаженного государственного механизма по защите интересов и целостности республики. Глянул на газету, с которой уснул. На первой полосе заголовок виднелся, аршинными буквами.

«Молния! Генеральный прокурор Молдавии г-н Зубец. «Вся моя работа это неумолимый ход шестеренок отлаженного государственного механизма по защите интересов и целостности республики Молдавия. Сенсационное интервью».

Улыбнулся прокурор, присел на подушку. Поерзал, геморр застарелый успокаивая.

– Ишь, солнышко еще и в окно не глянуло, – подумал он.

– А я уже на ногах, – подумал он.

– Человек важный, человек государев, – подумал он.

Потянулся сладко, столкнул с тумбочки прикроватной книжку в красном переплете. «Софокл, Платон и Сократ: былое и думы», издательства «Кишиневполиграф, 1979». Все – и подчиненные, и журналисты, которым подчиненные по секрету и по приказу Генпрокурора об этом частенько рассказывали, – знали, что это настольная книга Самого. Купил он ее на распродаже у семьи педиков-беженцев, убегавших от всплеска национального самосознания в далеком 1989 году.

– Первые цветы национального самосознания лишь покрывали юное деревцо нашей почти что независимой респу… – говорил он.

– Записал? – говорил он.

– В общем, жрали, спали и срали мы на митингах, – говорил он.

– Требовали в руководство республики Гдляна, Сахарова и Елену Боннер, – говорил он.

– Конечно, при полном национальном самоопределении, – говорил он.

– Времена были непростые… грозные, – говорил он.

– Как перевал в одноименной книжке, в рот, – говорил он.

И с гордостью показывал журналистам большую медаль. «Защитнику национального самосознания/Белого дома», за номером 1754. И, счастливый обладатель ордена, добавлял:

– Я на площади целый год жил! – говорил он.

В каком-то смысле, это было правдой. Осведомитель КГБ, гражданин Зубец по кличке Радиола, и правда дневал и ночевал на улице. Причем вовсе не по заданию Конторы! Он, как и другие 99 тысяч 999 – из общего числа 100 000 – участников митинга «Освободите Молдавию от оккупации», просто боялся прозевать тот момент, когда начнут вытаскивать на улицы архивы КГБ и их надо будет Срочно и Внезапно начать сжигать.

– И мы дождались, дождались! – вспоминал каждый год со слезами на глазах Зубец.

– В смысле, свободы дождались, – уточнял он, на всякий случай каждый раз.

Наклонился подобрать книгу, и увидел под кроватью папку с делами секретными. Нахмурился. Улыбку с лица стерло, как формулу «куй плюс игрек равно песда», как шутливо называл Володя Зубец в русско-молдавской школе непонятные закорючки, нарисованные на доске мелом каким-то жидовским пидарасом с фамилией на «-штейн». Которого весь класс считал – и справедливо – озабоченным за то, что жиденыш рисовал на доске вечно букву Х и поглядывал на ребят этак… Со Значением.