Кукушка

Она осторожно приняла из пальцев травника опустевшую бутылку, поправила на нём плед, а сама вернулась на пол. Стараясь не греметь ведёрком, она рукой подбросила в камин угля, чтобы дольше держалось тепло, отряхнула ладошки, завернулась в одеяло и вскоре уснула у травника в ногах.

* * *

Стук в дверь сперва показался Ялке вырванным из сна. В последнее время в её восприятии настолько перемешались день и ночь, сон и явь, жизнь и смерть, что составные части одного зачастую казались элементами другого, и наоборот. Да и в самом деле, кто мог прийти в середине ночи? Хозяин корчмы? Вряд ли. Зачем? Карел? Этот остался в подземелье с гномом, да и постучался бы в окно, не в дверь.

Стук повторился. Опасаясь разбудить спящего Михеля, она соскользнула с кровати и подошла к дверям.

– Кто там?

– Кукушка, это я! Открой.

Ялка вздрогнула: давно её не называли этим прозвищем. Она совершенно забыла про Фрица.

– Боже! – выдохнула она и торопливо оглянулась на Михеля: не проснулся ли? Потянула щеколду. – Ты один?

– Один, один! Открывай скорее!

Она откинула щеколду, и Фриц проник в комнату. Парнишка был всклокочен, одевался явно в темноте, хотя держал свечу в подсвечнике. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, не зная, что делать. Слова все потерялись, пропали, накатила неловкость. Ялка только сейчас сообразила, что стоит перед мальчишкой босиком, в одной рубашке, с животом, с обритой головой. Но тот подумал о другом.

– Ох ты, – проговорил он, глядя на девушку снизу вверх. – Они пытали тебя? Допрашивали, да? Тебе больно?

– Нет. – Ялка помотала головой. – Уже нет.

– Я знал, что они схватили тебя! – шмыгая носом, торопливо заговорил Фриц. – Мне сказал этот… однорог.

– Единорог, – поправила его девушка. – Мне помогли бежать. А ты где был все эти месяцы?

– Я? Бродяжил. Я бы непременно разыскал тебя, если бы я мог! Но я не знал как, а колдовать мне запретили. А потом я встретил дядьку с куклами. Ты видела его? Он добрый. Он взял меня в помощники. Потом мы поругались со стражниками, и нам пришлось бежать из города. А ещё к нам привязалась девчонка, совсем маленькая, её зовут Октавия. А кто это с тобой? Твой новый друг?

Девушка мельком посмотрела на кровать, где носом в потолок храпел Михель.

– Можно так сказать.

Фриц замолчал. Потеребил браслет.

– Куда теперь пойдёшь? – наконец спросил он.

– Не знаю. А ты?

– И я не знаю. Солдаты хотят, чтобы музыканты поехали с ними. А мы за музыкантами.

– А что, без них нельзя?

Фриц поскрёб в затылке и пожал плечами.

– Мы бы уехали без них, – ответил он, – да только этот толстый капитан захотел, чтобы и Карл-баас тоже ехал.

– Карл-баас? Кто это?

– Да кукольник же! Я у него помощник, собираю балаган. Так вот, что я говорю: если бежать, то лучше сейчас, пока все спят.

Ялка подошла к столу и грузно опустилась на трёхногий табурет, придерживая отяжелевший живот.

– Бежать… – устало выговорила она. – Опять бежать… Мы всё время куда-то бежим. Должны же мы когда-нибудь остановиться. Неужели в мире не найдётся страны или хотя бы города, где нас никто не тронет? Ты даже не знаешь, через что я прошла, Фриц, это было ужасно! Как ты можешь спокойно жить, если твоя мама и сестра попали к церковникам? Я, наверное, никогда теперь мимо монаха спокойно пройти не смогу, буду трястись от страха. Когда она только кончится, эта проклятая война! Да и как нам выйти? Дверь же заперта!

– Можно вылезти в окно, – неуверенно предложил Фридрих. – Или попробовать отпереть замок. Я умею! Немного.

– Больше нашумишь, – горько усмехнулась девушка. – Не врал бы уж… умелец. И куда мы пойдём, когда сбежим?

– На север!

– Ш-ш, говори тише. На север? До залива три-четыре дня по незнакомой дороге. А дальше что? Мы бы и сами туда добрались, только там нам никто не рад. У тебя там есть знакомые? Родня? Хоть кто-то есть?

– Н-нет.

– Видишь? И у Михеля там никого нет. Так куда нам идти? Кто знает?

– Я, – раздался голос от двери. – Я знаю, Кукушка.

Оба тихо вскрикнули и обернулись: они напрочь забыли, что оставили дверь неприкрытой.

В дверном проёме застыл человек. Высокий, весь одетый в чёрное. В лунном свете, лившемся в окно, девушка сумела разглядеть белые волосы и бледное лицо с красивыми тонким чертами.

Дудочник.

– Да это же ван Хорн! – выдохнул Фриц. Свеча в его руке дрожала. – Ох, господи, как же ты нас напугал! Ты что, следил за нами?

– Вы… – Ялка медленно приподнялась. – Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я знаю тебя. – Ван Хорн грустно улыбнулся. – Нас представляли друг другу. Я даже знаю, кто назвал тебя этим именем.

– Я не верю вам, – бесцветным голосом сказала девушка. – Почему я должна вам верить?

– Потому что мечты хоть иногда должны сбываться в этом мире.

Ялка вздрогнула, вытаращила глаза и вперилась в лицо ночного гостя.

И внезапно вспомнила, где видела эти пронзительные синие глаза, эту гриву белых волос, где слышала этот голос…

Теперь человеческий облик не мог её обмануть.

– Высокий… – прошептала она. – Ты! Но как…

Тот улыбнулся и прижал палец к губам.