Кукушка

– А я-то при чём? – воскликнул Фриц. – Что я могу сделать?

Ван Хорн, который уже уходил, остановился на пороге и оглянулся на него через плечо.

– Хотел бы я, чтобы ты был ни при чём, – проговорил он. – Ищите третьего, мышата. Ищите третьего.

Он шагнул вперёд и растаял в ночной темноте.

Больше в этой занесённой песками корчме его не видели.

Фриц поставил свечу на стол, сам сел рядом и достал из-за пазухи кожаный мешочек.

– Пожалуй, я брошу руны, – сказал он.

Однако не успел он развязать узел, как в коридоре послышалось шлёпанье маленьких ног, и на пороге комнаты возникла заспанная Октавия.

– Ой, здрасьте, – растерянно сказала она, завидев Ялку. – А что это вы здесь делаете?

* * *

Проснулся Жуга от того, что его били по щекам. Не сильно, но чувствительно. Он замычал, попытался заслониться, потом всё-таки открыл глаза.

Перед ним стоял Рутгер.

– Очнулся? – ворчливо спросил он. – Вставай. Вставай, вставай. Ты сам просил, чтобы тебя будили, если ты уснёшь.

Жуга опустил ноги на пол и сел. Потёр лицо. Голова была тяжёлая и гулкая.

– Яд и пламя, всё-таки уснул, – проговорил он. – Чёрт… Сам не понимаю.

– Чего тут понимать! – Наёмник обошёл вокруг кресла, приподнял одну пустую бутылку, другую и многозначительно взглянул на травника. Тот покраснел и отвёл взгляд.

– Я не про это, – сказал он. – Это-то само собой. Я про девочку. Почему она меня не разбудила?

– Думаю, она просто уснула раньше.

Оба посмотрели на пол, где на коврике перед камином, завернувшись в одеяло, спала Сусанна. Не самая мягкая постель, но девочка, видно, преизрядно утомилась. Жуга рассеянно поскрёб в затылке.

– Может быть, – признал он.

– Хорошо, что я не пью, – сказал Рутгер. – Где моя одежда?

Травник только сейчас обратил внимание, что Рутгер совершенно гол, только на шее висит нож.

– В мешке. Он внизу, на кухне, у плиты; всё там.

– Хорошо, хоть не на улице.

Огонь в камине давно погас, даже угли успели остыть. В щель между шторами бил солнечный свет, в воздухе плясали пылинки. Утро явно было в самом разгаре. Снаружи доносились отдалённые голоса прохожих, лай собак, крики разносчиков и грохот колёс по булыжной мостовой. Под крышей ворковали голуби. Стараясь не шуметь, оба спустились на кухню, где по очереди посетили нужник, после чего Рутгер наконец оделся, а Жуга долго плескался над большой бадьёй, проигнорировав рукомойник. Когда он обернулся, мокрый и взъерошенный, Рутгер стоял у окна, комкая в руках рубашку Зерги. Ноздри его раздувались, взор был направлен в никуда, он будто прислушивался, в общем, целиком ушёл в себя. Травнику пришлось дважды его окликнуть, прежде чем тот вздрогнул и вернулся к реальности.

– Ты что, чувствуешь её на расстоянии? – поинтересовался травник. Рутгер кивнул. – Где она сейчас?

– Не знаю. – Наёмник неловко скомкал рубашку и запихал её в мешок. Зачем-то вытер руки. – Где-то там. – Он указал в сторону востока и отвернулся.

– Далеко? – спросил Жуга.

– Недалеко, – ответил тот и уточнил: – Для ястреба – недалеко.

– Что она задумала?

– Не знаю.

– Но хоть что-то ты знаешь! Что-то можешь про неё сказать?

Рутгер наконец соизволил посмотреть на травника.

– Да, – ответил он. – Она движется. Только очень медленно.

– Медленно? – нахмурился травник. – В каком смысле – медленно? Я не понимаю.

– Ястреб не ходит пешком.

Жуга задумчиво потёр небритый подбородок.

– Занятно… – пробормотал он.

Рутгер приоткрыл штору и выглянул наружу.

– Где мы? Это Цурбааген?

– Угу. Был тут?

– Бывал, – лаконично ответил Рутгер и спросил: – Зачем мы здесь?

Травник посмотрелся в зеркало над умывальником, потрогал одну щёку, другую, вздохнул и полез в мешок. Вынул мыло, бритву, помазок, черпнул воды в железный тазик и принялся взбивать пену для бритья. Рутгер молча смотрел на него, ожидая ответа; его выдержке можно было позавидовать.

– Во-первых, это крыша. Дом, – ответил наконец Жуга и с хрустом выбрил на щеке первую полоску. – Или ты уже забыл вчерашний дождь? Во-вторых, нам надо где-нибудь оставить девочку.

– Нам надо? – с нажимом уточнил наёмник.

– Нам, именно нам, – подтвердил Жуга. – Ты всё ещё считаешь, что мы врозь?

– Пусть пастухи считают, им важнее.

Жуга обернулся и несколько мгновений со странным выражением смотрел Рутгеру в лицо.

– Не шути так. Аз есмь пастух, – сказал он. – И хватит ёрничать. Вы сами себя загнали в ловушку. Я не могу вам помочь. Способ есть, я уверен. Но у меня свои дела.

– Важнее наших?

– В сто раз важнее, – подтвердил травник и снова повернулся к зеркалу. – В-третьих… – сказал он, долго смотрел на своё отражение, примериваясь так и этак, потом продолжил: – В-третьих, Андерсон будет нас искать. И сто против одного – искать он будет именно здесь, в этом городе и даже в этом доме.

Лицо Рутгера озарилось пониманием.

– Ах вот как! – вымолвил он. – А мы, стало быть…

– А нас, – перебил его травник, – здесь уже не будет.

– А как же девчонка?

– Сусанну он не тронет.

– Почему?

– Потому, что уже не успеет.

Рутгер помолчал. Чувствовалось, что он мало понимает происходящее. Он шумно вздохнул и помотал головой:

– Ты по-прежнему хочешь идти в Лейден?

– Да.