Кукушка на суку. Акт второй

Девушка уселась прямо посреди дороги. С явным наслаждением она стала тереть икры, ступни и колени. Через некоторое время, словно удивившись, произнесла:

– Ты ещё здесь?

– А где мне быть?

– Далеко впереди. Такие, как ты, думают только о себе. Чего стоишь? Проваливай. Беги, спасайся. У тебя ещё есть шанс.

– Всё сказала?

– Всё. Нет, не всё. Сколько тебе, альфонсик, бабы за ночь платят? Доктор хренов. Врёт, и не краснеет. Даже глазом не моргнул. Дуру нашёл?

Я не ответил.

– Чего молчишь? Съел? Теперь глотай.

– А ты та ещё штучка. Злая и эгоистичная.

– Что? – она замерла, словно кобра перед броском.

– Я сегодня человека похоронил. Человека с большой буквы. Не чужого мне. На ругань эмоций не осталось. Поэтому, говори, что хочешь.

Воспоминания о смерти Сухарецкой ввели меня в мрачный ступор. Я не хотел ругаться, пока её тело ещё не остыло. Как-то это неестественно для человека ругаться в день похорон. Неуважительно к покойнику, что ли?

Она помолчала, но всё же не вытерпела:

– Похоронил. Она из-за тебя умерла. Ты виноват в её смерти.

Девушка права. Права во всём. Но я всё же переспросил:

– В чём моя вина?

– Был бы настоящим мужиком, а не жалким альфонсишкой, вывел бы нас отсюда.

– Как?

– Нашёл бы способ «как».

– Но как, как? Приведи пример, раз такая умная.

– Я сказала, надо ждать на месте, так ты потащил Марину в это паучье логово. Вот и результат.

– И как ты представляешь наше стояние на месте? Ни воды, ни крыши над головой. Мы бы уже сдохли от холода, жары и отсутствия воды.

– Не сдохли бы. Это ты себя так оправдываешь. А её уже нет. Её не вернуть.

Хотелось веско ответить, заставить её заткнуться. Но кто нас будет разнимать? Некому. Не услышу я уже никогда этот спокойный голос, с такой приятной легко узнаваемой хрипотцой. Да…

– Ну, не болтай глупости. Это тебе просто обидеть меня хочется. Незаслуженно обидеть. Давай я тебе лучше ноги помассирую.

Неожиданный переход несколько озадачил девушку, но ненадолго:

– Сделаешь массаж? Ого! Соскучился по женским ножкам? А, да…, ты же у нас бабский угодник, жиголо, содержанка в мужском обличье. Сколько ножек ты за свою жизнь промассировал? Не помнишь?

– Помню, – я не стал нагнетать, а попытался всё перевести в шутку, – почему не помню? Тридцать три.

Она засмеялась:

– У тебя даже одноногие были. И как тебе с одноногими?

– Так себе. С немыми лучше. Давай сюда ноги, вытяни их, – я присел рядом.

– Да не нужен мне твой массаж. С чего ты взял, что я соглашусь?

– С того, что нам надо до цели дойти. Давай, усталость, как рукой снимет.

– Я не устала. Мозоли же ты не уберёшь. Хотя, почему бы не посмотреть, как ты справляешься с женскими ножками.

Я сделал массаж. Сделал старательно и аккуратно. Мозоли на её ступнях были уже созревшими. Не знаю, к чему они нас приведут. Ох, не знаю.

– Молодец, сразу видно – опытный массажист. Мне понравилось. Правда, стало легче. Давай попробуем идти дальше. Может лучше босиком?

Но её идея не воплотилась в жизнь. Поверхность дороги была невыносимо горячей. Мы вновь заковыляли как прежде – почти черепашьим темпом. Небо было пронзительно чистым: ни намёка на тучи. Пустыня притихла: ни ветерка, ни звука. Все обитатели забились в норы и ждали, когда спадёт зной. Только два придурочных человека продолжали свой путь по этой выжженой солнцем пустыне. А куда деваться? Минут через двадцать мы опять были вынуждены сделать привал: Виола совершенно выбилась из сил. А кто бы не выбился с такими мозолями? Отдохнув, снова двинулись дальше и так далее. Постепенно интервалы нашего движения сокращались, а время отдыха увеличивалось. Не представляю сколько мы успели пройти до вечера, но думаю, что не больше десяти километров. А вечер в этот день наступил неожиданно быстро. И причина быстрого наступления темноты нам была хорошо видна. С юго-запада на горизонт, за который после заката должно было свалиться солнце, неожиданно выплыла черная-чёрная туча. Она стала быстро расти, постепенно заполняя собой всю закатную часть неба.

– Ого, там гроза. Может и сюда дойдёт? – мечтательно констатировала моя попутчица. – Воздух освежит.