Кулаком и добрым словом

— Значит для вас она открыта, а для меня — нет выхода! — пояснил старец. — Сколько раз я смотрел на дверь с лестницы, но стоит мне приблизиться к ней — она тут же исчезает! Все дело в чаше! Она не хочет меня отпускать! Я узник этой башни на веки вечные!

Старик вцепился скрюченными пальцами в бороду.

— А если чашу вынести из башни? — спросил Добрыня.

— Как? После моего опрометчивого желания она не дается в руки!

Добрыня решительно шагнул к окну. Молчаливый страж вновь открыл глаза и вытянул вперед руку.

— Стой! Тебе не пройти!

— Но мне нужна чаша! — твердо ответил бывшему князю Добрыня.

— С какой целью? — вопросил его один из волхвов.

— Я отвезу её в Киев — пускай она послужит земле Русской.

Лицо Таргана дрогнуло — хранитель чаши что-то мучительно вспоминал.

— Ты можешь взять её! — наконец произнес он. — Но прежде, чем что-нибудь пожелать — хорошенько подумай!

Стражи превратились в голубоватую дымку, которая тонкой струйкой всосалась в чашу. Подойдя к хрустальному постаменту, Добрыня взял чашу и засунул её в дорожный мешок.

Глава 14

Невесть откуда налетевший мелкий дождик так и не смог охладить разгоряченные тела. Но он все-таки принёс небольшое облегчение. Дунай сорвал с головы шлем, перевернул, подставляя его под жиденькие струйки. Набрав немного дождевой воды, он с наслаждением вылил её себе на голову. Веси и селища на пути богатырей попадались все чаще и чаще, что говорило о приближении большого города.

— Скоро Ворута, — словно услышав мысли Добрыни, произнес Дунай. — Давненько я не был здесь!

Добрыня с интересом осматривал все вокруг. Он бывал в разных странах, и много чего повидал, но в Литве бывать не приходилось.

— А ведь люди везде одинаковые живут! — вдруг подумалось ему. — По разному одеваются, говорят на разных языках, но суть одна… готовы перегрызть друг другу глотку за самую малость. Таким уж создал их бессмертный Род, и зачем только это понадобилось старику?

— Смотри! — оторвал Добрыню от таких необычных для богатыря дум Дунай. — Город уже видно! Прибыли, слава Богам!

— Ну ничего себе! — удивленно присвистнул Добрыня, оглядывая городские стены.

Ворута, по сравнению с Киевом, был маленьким городком. Но это не мешало ему огородиться от мира каменной стеной, в то время киевские стены были в основном из дерева.

— Да, этот городок с наскоку не возьмешь! — задумчиво проговорил Добрыня.

— Так мы ж сюда не за этим! — удивился Дунай.

— Это так, — как бы между прочим откликнулся Добрыня, — на будущее пригодиться.

Широкий, мощенный брусчаткой, двор короля Турберна встретил путников неприветливо: на мокрых после дождя камнях Снежок поскользнулся. Копыто застряло в выбоине. Добрыня спешно спрыгнул с коня и осмотрел ногу. К облегчению богатыря все обошлось.

— Не к добру это! — огорчился Дунай.

— Да все нормально! — оборвал причитания спутника Добрыня.

Тут к ним подскочил бойкий светловолосый мальчуган. Дунай кивнул ему. Парнишка затараторил что-то по-своему, Дунай ответил. Затем спрыгнул с коня и бросил повод пареньку.

— Смотри, — предупредил Дунай паренька, — чтоб накормил самым отборным зерном!

Добрыня, передавая повод в руки мальчишке, попросил Дуная:

— Скажи ему, чтобы ихний лошадник ногу Снежка осмотрел! Мало ли что!

Дунай перевел, парнишка кивнул и увел богатырских коней в конюшню.

— Ты поглянь, Зубан, — услышали богатыри насмешливый голос, — кого к нам с дождичком занесло!

Двое стражей на княжьем крыльце весело скалились. Тот, который и был по-видимому Зубаном, расплылся в довольной улыбке, сверкнув большими лошадиными зубами:

— Тю, да это ж Дунай! Здорово, бродяга!

— Ну, как вы тут без меня? — улыбнулся в ответ Дунай, пожимая стражам руки.

— Помаленьку, — ответил Зубан, — провинились мы вчера с Ольгердом! Вот теперь у крыльца торчим!

— Опять по пьяни чудили? — весело заржал Дунай.

— Да, понимаешь, корчмарь брагу плохую продал! — оправдывался Ольгерд, красуясь свежим синяком. — Не брала она нас, бочку выдули, и ни в одном глазу! В отместку мы корчму по брёвнышку и раскатали! А он собака, князю нажаловался! И теперь мы у крыльца!

— Ладно мужики, кончай лясы точить, — вдоволь насмеявшись, сказал Дунай, — дело у нас к Турберну неотложное! Сгоняйте кто-нить, сообщите!

— Ольгерд, твоя очередь докладать королю! — подмигнув Дунаю, отозвался Зубан.

— Ну его, — отозвался Ольгер, скорчив страшную гримасу, — не в духе он сегодня! Сходи ты, а? А с меня пиво!

— А у тебя еще гроши остались? — оживился Зубан. — А говорил, калита пуста!

Ольгерд потупил взор.

— Эх, ладно, схожу! Только в последний раз! — согласился Зубан. — Чего докладать-то? — спросил он Дуная.

— Посол Великого киевского князя Владимира, — напыжился Дунай, — так и доложи!

— Это ты, что ли, посол? — выставив напоказ огромные зубы, подначил Дуная Зубан.

— Не, — мотнул головой Дунай, — я за переводчика. Вот посол! — указал Дунай на Добрыню. — Знакомьтесь, братцы, величайший из богатырей каких я знаю — Добрыня!

Стражи с изумлением уставились на известного богатыря.

— Тот самый? — переспросил Ольгерд: слава о Добрыне гремела далеко за пределами Руси. — Дядька нынешнего князя Русов?