Куликовская битва. Одна строчка в летописи

   В шесть утра, взяв в сотоварищи, туман, посланный самим Господом, наша рать неожиданно для Мамая зачала побоище. Семён Мелик (я при нём состоял) повёл свой сторожевой полк первым, а мне приказал скакать к воеводе Волынскому и быть в засадном полку при нём. Я только потом понял, что он жизнь мою спасал, отослав из места горячего. Из его-то полка ни он сам, ни один его ратник не выжили – все до одного соколы ясные крылья на Дону-реке навсегда сложили.

– Стойкий мой страж, крепко охраняем, был я твоею стражею, – горевал Дмитрий Иванович о Семёне после битвы.

   Ефросинья плакала, жалобно всхлипывая при этом. Любава же словно окаменела и, только слёзы текли по щекам, делая мокрое пятно на груди всё больше и больше. А Захарий всё рассказывал и рассказывал:

– Опешили ордынцы от неожиданной атаки, но ненадолго. Воины они справные, быстро очухались, и начался ад кромешный. Их конница, смяв Сторожевые полки, смерчем набросилась на Передовой. Казалось, что это не ордынцы, а само небо обрушилось на русскую рать каким-то дьявольским по силе ураганом и пройдёт совсем немного времени и защитники Руси будут навечно утрамбованы в родную землю. Крики раненых и брань сражающихся смешались с лязгом оружия, и превратилось во всё заглушающий, зловещий гул. Густые брызги крови, словно родники, залили пожухлую траву своей святой жидкостью. Валились русские витязи, как трава скошенная. Конница Мамая в час оттеснила наши полки на утрешние позиции, а Сторожевые и Передовой полки полностью пали под яростным натиском басурман. Все до единого человека. Вступил в сечу Главный полк и полки по всему фронту – от Непрядвы и до Смолки. Это несколько вёрст, Никитушка! Вёрст, где на каждом метре ежеминутно умирали тысячи воинов с обеих сторон.

  Вот ты, Никита, Челубея поминал. Правду молвит народ и я сам тому живой свидетель – было противоборство славного воеводы Пересвета с мурзой Челубеем. Токмо не в начале побоища, а в середине. Зело велик был ордынец. Редко такие богатыри нарождаются на этом свете. Высок был не в пример всем ордынцам и в плечах косая сажень. Дуб заскорузлый закованный в латы. А жеребец его! Всё понимал – куда шаг ступить, когда отпрянуть, помогая свому хозяину. Словно человек, а не конь борзой. Стал Челубей с товарищами прорывать Главный полк по центру, словно таран могучий. Падали русские витязи от ударов его сатанинских и сладу с ним не было. Один, другой,.. десятый. Смутились ратники русские, а поганцы заликовали, постылые. Богатыри русские, что покрепче да недалече бывшие, стали было пробиваться к Челубею. Чтобы сразиться с ним, с проклятым. Только Пересвет проворнее всех оказался. Сошлись два богатыря, яки громы небесные и пал Челубей от удара могучего, от копья в живот.

   -А Пересвет? – прошептал Никита.

   И он, герой земли русской, после страшного челубеевского удара копьём, обнял землю отцовскую, окропляя её своей кровию.

   Видя, что ему не прорваться по центру, Мамай бросил часть резерва на полки левой руки. Там видимо решил удачу искать и там решил попытаться пробить защитные порядки русских. Но куда там! Войско левого фланга стояло, словно стена каменная. Ратники гибнут, а её не пробить. Тогда Мамай бросил резерв на полки правой руки. Дрогнули коломенцы от натиска дикого, но выстояли из последних сил, сохраняя боевые порядки, а потом, повинуясь трубному сигналу воеводы Микулы Васильича, попятились, словно боле невмоготу им держать натиск.

   -Ага! – восторжествовал Мамай, – победа! Кончились силы проклятых русичей! Ещё чуть-чуть и побегут они до Дона широкого, где мы их топить будем, как котят беспомощных.

  Возрадовался, умом убогий, и опрометчиво бросил туда остатки резерва. Все силы без остатка. Всё что имел.

   Битва шла уже три часа. Больно было смотреть нам со стороны, из засады, как всё меньше и меньше становилось защитников земли русской. Князь Владимир (он был с нами в засаде) плакал. Все плакали и торопили воеводу вступить в бой на помощь своим братьям.

   -Что мы здесь понапрасну стоим и смотрим, как братья наши под ордынскими мечами, словно снопы валятся? Какой прок в нас?

   -Ждать, – скрипел зубами Боброк, – сам желаю быть там, душа моя там, но надо ждать! Поспешишь – Орду насмешишь.

   Одному Богу известно, как он определил нужный момент для вступления в бой. Мне казалось, что уже поздно и ордынцы вот-вот прорвут ряды коломенцев, а там страшно и представить…

   -Пришло наше время, братья, встать за земли русские и наказать подлых захватчиков, – прокричал воевода Боброк.– За Русь Святую не жалей живота своего! Вперёд, братья!