Куликовская битва. Одна строчка в летописи

   Стою я перед дьяконом, а сам поверить всему не могу. Соглядатай князя, бесстрашный воин и слуга отчизны, и миролюбивый дьяк Божий одуванчик – одно лицо? Разве это возможно? И где он в таком случае свой меч прячет? Неужели под рясой? Али под алтарём в храме? А он смотрит на меня пристально, аж мурашки по телу побежали. По шее, по спине и даже ниже спины.

   -Разумеешь ли, Захарий, на что идешь? Всякое по пути может случиться, всего не предусмотришь.

   Кивнул я ему, разумею мол, а он и говорит мне:

   -Не мёд, сын мой, тягло соглядатское. Тяжела и опасна ноша быть глазами и ушами князя московского. Троих надёжных людей за два дня в Москву отправил – не прошли. Никого из города не выпускают. Хитры ордынцы – внезапностью хотят князя взять, вот и заворачивают всех в Сарай – берегутся, проклятые. Но ордынцев пройти – это ещё полдела, главное – до Москвы добраться. А дорога-то до Москвы длинная, лихих людишек на ней – словно лешаков в тёмном лесу: и убить могут, и в рабство продать.

   Вспомнил я рассказ старца Макария о смелых соглядатаях и расхрабрился:

   -Пройду! – говорю с твёрдостью в голосе. – Умру, но пройду!

   -Умереть-то не мудрено, – поучает меня дьякон укоризненно,– дойти надобно.

   Даже если придётся ползти из последних сил. И надеяться тебе будет не на кого. На себя рассчитывай, на свои силы и на милость Божью. Не руби с плеча, коль попал в беду ненароком, а думай. Будешь думать – так тебе и ангелы в помощь. Ну, да ладно, как говорится: Бог не выдаст, свинья не съест. Перекрестил он меня и добавил: – А за батюшку свого, Ивана Петровича, не беспокойся – приглядим. Сейчас матушка Пелагея должна прийти, травки принесёт, заговоры почитает, смотришь, и войдёт Петрович в силу.

   А теперь слушай, что мы с твоим батюшкой надумали, чтобы из города тебе вырваться. Завтра караван из Сарая на Казань двинется. Третий день уже собираются. Шёлк повезут из Индии, пряности и многое другое. Богатый караван. Стражником при караване один русский служит, Андрей Залядов его кличут. Сговорились мы с ним, он тебя с собой вместо сына возьмёт, за охранника. С хозяином каравана он перекалякал. Оружие и лошадь добрую мы тебе уже справили. Бог даст, дойдешь с караваном до Казани, а там, на Владимир поворачивай. Как доберёшься до города – сразу к воеводе правь.

   -И что? – спрашиваю я, – всё воеводе и передать, что вы мне поведали?

   -Боже тебя упаси сын мой,– перекрестил меня Фёдор, – никому ни слова!

   В нашем соглядатском деле никому доверять нельзя. Никому! А вдруг он продался басурманам и служит им как Иуда библейская? Моргнёт он прикормленным лихим людишкам и тем упырям не составит большого дела тебя ножом по горлу чиркнуть и тело в кустах прикопать. Не верь никому Захарушка. Скажешь, что ты гонец самого князя Дмитрия Ивановича. Возвращаешься из Золотой Орды с хорошей весточкой о том, что цены на скот в Орде дюже упали и самое время князю туда купцов направить за выгодою верной. Попроси у него коня свежего и охрану надёжную для своей души. Мои люди скажешь ему в пути поотстали: у кого конь пал, у кого с живот расслабился, а кто просто занемог неизвестно от какой хвори.

   -Как же! Охрану! Так воевода меня и послушает,– говорю я дьякону.– Кто воевода и кто такой Захарка Тютчев!

– А заупрямится если воевода, передай ему, – с угрозой в голосе сказал дьяк Фёдор, – что заглавный дружинник великого князя Семён Мелик голову с него за измену снимет. И вот что, не корчи из себя большого человека. Или человека, который много секретов знает. А то заведешь песню, как дитя малое, мол, соглядатай я князя Дмитрия Ивановича и грудь колесом выгнешь из гордости скоморошьей. Помни главное – зачем ты послан и будь твёрд. Не дойдёшь до Москвы – значит, все наши труды здесь напрасны. Значит зря мы свой хлеб ели, коли в нужный момент не смогли выполнить свою службу. Христа ради помни про это сын мой, а мы молиться за тебя будем. Дальше вот что, как только в Москву попадешь – сразу прямиком к боярину литовскому Семёну Мелику. Это он соглядатаев голова. Я Руси через него служу, батюшки твой у него в подчинении и ты тепереча в наши ряды влился. При князе его найдёшь. Передашь ему такие слова: весточку я тебе от дьяка Фёдора и купца Тютчева из Сарая Берке привёз. Тёмник Мамай собирает войско для разора Руси. Ему обещали помощь князь Рязанский Олег и князь Литовский Ягайло. Первого сентября Мамай ждёт их рати на реке Воронеж, чтобы в союзе, атаковать земли русские. Запомнил?

– Запомнил, – ответил я ему, повторяя в голове нужные слова.

– Да хранит тебя Господь наш! – Осеняя меня крестом, подвёл итог дьяк Фёдор.

   Поцеловал я батюшку и отправился на другой день в путь. С тяжёлым сердцем поехал. Как будто чувствовал, что никогда больше батюшку не увижу. Как мне потом передали, помер батюшка на третий день, как я в Москву отправился. Перед смертью впал он в беспамятство и матушку мою, жену свою верную, всё окликивал. Видимо свой последний наказ хотел ей дать. Или покаяться в чём. Только Богу теперь это ведомо.