Куликовская битва. Сборник статей

К середине XIV в. четко определились два главных направления литовской экспансии. Одно — на земли Галицко-Волынской Руси. Здесь экспансия осуществлялась преимущественно частью литовского боярства, объединявшейся вокруг политического центра в Троках и князя Трок Кейстута. На этом направлении литовское боярство столкнулось с польскими феодалами и после ряда польско-литовских войн 40–60-х годов XIV в. земли Галицко-Волынской Руси оказались поделенными между Великим княжеством Литовским и Польским королевством. Другое — на земли Юго-Восточной и Северо-Восточной Руси, где действовало литовское боярство, объединившееся вокруг сидевшего на великокняжеском столе в Вильно брата Кейстута Ольгерда. Здесь к середине XIV в. экспансия литовских феодалов натолкнулась на противодействие объединительного центра, возникшего на самих древнерусских землях, — Московского великого княжества. Лишь после длительной и напряженной борьбы с ним Ольгерду к концу 50-х годов удалось удержать в орбите своего влияния Смоленск и овладеть главным центром Чернигово-Северской земли в послемонгольский период — Брянском[483]. Дело, однако, не только в том, что в этом районе экспансия литовских феодалов впервые натолкнулась на столь серьезное сопротивление. Более важно то, что объединительной программе, выдвигавшейся иноэтничным центром, была противопоставлена объединительная программа, сложившаяся в самой древнерусской среде. Это не могло не отразиться на настроениях населения подчиненных Литве земель[484]. В этих условиях проблема отношений с Москвой стала одной из главных во внешней политике Великого княжества Литовского.

Одновременно с распространением власти литовских князей на многие древнерусские земли перед ними в полном объеме вставал вопрос об отношении к Орде и ее власти над этими землями.

При объяснении успехов литовской экспансии русская и польская буржуазная историография постоянно подчеркивала, что вхождение тех или иных земель в состав Великого княжества Литовского означало их освобождение от золотоордынского ига. Еще А. Е. Пресняков писал, что переход под власть Литвы «сулил освобождение от татарской власти и постылого выхода»[485]. Однако уже некоторые буржуазные исследователи выступали с критикой этого положения, как не соответствующего историческим фактам[486]. Из советских исследователей убедительную критику подобных утверждений дал И. Б. Греков. Исследователь показал, что «ордынская держава… добилась установления контроля над всеми русскими землями»[487].

Разумеется, не следует отрицать того факта, что Великое княжество Литовское, как и Польское королевство, также овладевшее в XIV в. частью древнерусских земель, стремились ослабить зависимость своих владений от Орды, что и приводило к ряду подчас крупных вооруженных конфликтов. Важно, однако, что такие попытки, особенно в то время, когда Орда еще не вступила в стадию упадка, далеко не всегда приводили К удачному результату. Даже польскому королю Казимиру, захватившему в середине XIV в. Галицкую землю, хотя его владения находились наиболее далеко от основных кочевий Орды, не удалось в то время добиться освобождения занятых земель от зависимости. Не случайно в булле 1357 г., адресованной этому правителю, папа Иннокентий VI упрекал его в том, что с отнятых у «схизматиков» земель Казимир уплачивает дань «татарскому королю»[488].

Еще более определенные данные имеются в нашем распоряжении по отношению к русским владениям Гедиминовичей. Так, в жалованной грамоте 1375 г. подольского князя Александра Кориатовича указывалось, что владениям грамотчика не предоставляется иммунитета от уплаты дани в Орду: «коли вси земляне имуть давати дань оу татары, то серебро имеють тако же тии люди дати»[489]. Аналогичные указания имеются и в более поздних грамотах сидевших на Подоле литовских князей[490]. Подоле было не единственным литовским владением, выплачивавшим дань монголо-татарам. Ясное указание на это имеется в знаменитом ярлыке хана Тохтамыша 1393 г. великому князю литовскому Ягайлу Ольгердовичу, где читаем: «што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выход Белой орде, то нам наше дайте»[491]. Круг «княжений» и «волостей», выплачивавших такую дань, можно установить, анализируя тексты ярлыков крымских ханов Хаджи-Гирея (1461 г.) и Менгли-Гирея (1472 и 1507 гг.) великим князьям литовским[492]. Как установлено исследователями, формуляр этих ярлыков, следующих одному и тому же образцу, восходит к ярлыку, выданному Тохтамышем великому князю литовскому Витовту в конце 90-х годов XIV в.[493]