Куликовская битва. Сборник статей

Каковы же были результаты похода 1379/80 г.? Смолька уклонился от определенных суждений на этот счет[554], но в последующих работах возобладала точка зрения, что он привел к временному переходу Брянского княжества под московский протекторат[555]. При этом указывалось на свидетельства таких памятников, как «Сказание о Мамаевом побоище», где говорится о приходе братьев Ольгердовичей к Дмитрию Донскому из Северской земли

[556], и особенно «Летописной повести», в некоторых версиях которой указывается, что Дмитрий Ольгердович пришел к Дмитрию Донскому «з брянци» (Ермолинская летопись)[557]или «с силою Дьбряньскою» (Московский свод конца XV в.)[558]

. Однако рассказ «Сказания» об Ольгердовичах, как убедительно показал Ю. К. Бегунов, полон многочисленных анахронизмов и должен быть признан продуктом литературного вымысла[559], а версии «Летописной повести», где читаются указанные выше чтения, представляют собой переработку более раннего текста памятников, представленного текстами Новгородской IV и Софийской I летописей[560]: в этом раннем тексте интересующее нас место о Дмитрии Ольгердовиче изложено иначе: к Дмитрию Донскому пришел «Дмитрий бряньский с всеми своими мужи»

[561].

Таким образом, в нашем распоряжении нет доказательств в пользу того положения, что после похода зимой 1379/80 г. Дмитрий Ольгердович продолжал владеть Брянским княжеством. Некоторые особенности летописного рассказа о походе позволяют скорее выдвинуть противоположное утверждение. Так, хотя в летописной записи Дмитрий Ольгердович выступает с определением «Трубческий», действительно центром его княжества был Брянск. Как князь Дмитрий «брянский» он выступает не только в «Летописной повести», но и в таком подлинном документе XIV в., как перемирная грамота Дмитрия Донского с Ольгердом 1372 г.[562] Между тем в летописном рассказе о походе 1379/80 г. Брянск даже не упоминается, хотя, двигаясь с севера, русские войска должны были, вероятно, сначала подойти к Брянску, а лишь потом к Стародубу и Трубчевску. Возможно, разгадка состоит в том, что в результате конфликта с Ягайлой Дмитрий Ольгердович уже утратил Брянск и укрывался в южной части своего удела, когда появились московские войска. Еще более существенно, что, по свидетельству летописи, после соглашения с московскими воеводами Дмитрий Ольгердович выехал в Москву, где «рядился» с Дмитрием Ивановичем и в результате великий князь московский «дасть ему град Переяславль и со всеми его пошлинами»[563]

. Такое крупное пожалование литовскому князю на московской территории пе является единственным в практике русско-литовских отношений конца XIV — начала XV в. Аналогию ему нетрудно указать в известных событиях начала XV в.; так, в 1405 г. к Василию Дмитриевичу «приеха… служити» из Литвы князь Александр Нелюб, «а с ним много Литвы и Ляхов», и великий князь «дасть ему Переяславль»; в 1408 г. из Брянска «приеде» к великому князю младший брат Ягайлы Свидригайло, а с ним ряд князей «и бояры Черниговъские и Дебряньские и Любутьскые и Рославъскые», и получил от Василия Дмитриевича Владимир, Переяславль и ряд других городов[564].

Поскольку и в 1405, и в 1408 гг. литовские князья были наделены землями в Московском великом княжестве в качестве компенсации за потерянные владения в Литве, то можно думать, что и Дмитрию Ольгердовичу Переяславль был дан в качестве компенсации за потерянный Брянский удел. Земли его княжества были, по-видимому, присоединены к владениям родного брата Ягайлы Дмитрия Корибута, которому около этого времени была пожалована в удел Северская земля[565]. Любопытно, что в одном из документов 90-х годов XIV в. Дмитрий Корибут выступает как «зять» Олега Рязанского. Возможно, что этот брак следует относить именно к периоду сближения Ягайлы и Мамая с Олегом и поддержка рязанского князя помогла Корибуту укрепиться в своих новых владениях[566].

Сопоставление приведенных выше фактов позволяет прийти к еще одному важному заключению. И в 1405, и в 1408 гг. литовские князья, получившие в держание Переяславль, приходили в Москву с большим войском, состоявшим, как видно на примере Свидригайлы, в значительной части из боярства их бывших владений. Собственно, на содержание этого войска и выделялись города и волости. Это позволяет полагать, что аналогичным образом и с Дмитрием Ольгердовичем выехали на Москву его дружина и местные «бояре», об участии которых в соглашении с московскими воеводами упоминается в летописи. Этот факт справедливо рассматривают как яркое проявление тяготения боярства восточных областей Великого княжества Литовского к московскому политическому центру с его программой объединения всех восточнославянских земель.