Куликовская битва. Сборник статей

Из всех высказанных Смолькой предположений можно поддержать лишь одно: возможность соглашения о союзе между Андреем Ольгердовичем как псковским князем и Дмитрием Донским при посещении Андреем Москвы[550]

. Однако соединенных сил Москвы и Пскова было совершенно недостаточно, чтобы нанести серьезное поражение Литве, тем более что фактически с 1374 г. Московское великое княжество находилось в постоянном «розмирье» с главным из монголо-татарских ханств — Ордой Мамая. Пока продолжался этот конфликт, исключалась возможность крупных наступательных акций Москвы на других направлениях.

Подобному заключению как будто противоречит такой известный факт, как поход русских войск зимой 1379/80 г. на территорию Великого княжества Литовского. Об этом единственном известном событии русско-литовских отношений в годы, предшествующие Куликовской битве, сохранилось лишь свидетельство московской летописи: «Тое же зимы князь великий Дмитрей Иванович, собрав воя многы и посла с ними брата своего князя Володимера Андреевича да князя Андрея Олгердовича Полотьского да князя Дмитрея Михаиловича Волыньскаго и иныя воеводы и велможи и бояре многы и отъпусти я месяца декабря в 9 в пяток, отпусти их ратию на Лнтовьскыя городы и волости воевати. Они же сшедъшеся взяша городъ Трубческы и Стародуб и ины многы страны и волости и села тяжко плениша. и вси наши вой, русстии полци, цели быша, приидоша в домы своя со многими гостьми»[551]

.

Летописная запись позволяет прежде всего уточнить время похода — он был предпринят зимой 1379/80 г. Выбор для похода зимнего времени представляется неслучайным: в зимнее время монголо-татары, как правило, не совершали набегов, и русское войско могло уйти с южной границы Московского княжества, не опасаясь монголо-татарского нападения на московскую территорию. Можно также определить район действий русской рати: русские войска действовали на территории позднейшей Северской земли. Сначала они заняли г. Трубчевск на Десне, а затем продвинулись на запад к Стародубу. Следует подчеркнуть, что на указанной территории русские войска ранее, насколько можно судить, никогда не действовали, не заходя на юг дальше Брянска, а само Московское великое княжество с этими землями непосредственно не граничило. На юго-западном направлении московские земли доходили до Калуги, а дальше на юг шли владения потомков черниговских князей — позднейшие Верховские княжества. В трудных зимних условиях московские войска сумели пройти так далеко на юг, очевидно, лишь благодаря поддержке черниговских князей — союзников Дмитрия Донского.

Как отметил Смолька[552]

, то обстоятельство, что во главе русского войска был поставлен двоюродный брат великого князя Владимир Андреевич Серпуховской, говорит о размахе предпринятой военной акции. Летописная запись, однако, не дает ответа на вопрос, какие цели преследовало русское правительство, послав большое войско на земли, лежащие так далеко от его границ. На первый взгляд, его поведение выглядит нелогичным: военные действия на юго-восточной окраине Великого княжества Литовского, как бы ни был значителен их успех, не могли нанести этому государству столь значительного ущерба, чтобы заставить его изменить свою политику; вместе с тем военное нападение на Великое княжество Литовское, несомненно, втягивало Московское великое княжество в конфликт с Литвой накануне столкновения с Ордой. Представляется, что отмеченным фактам можно дать лишь одно удовлетворительное объяснение: в Москве уже было известно о заключении союза между Ягайлой и Мамаем, и, предпринимая такой шаг, московское правительство стремилось затруднить соединение сил своих противников. Поскольку базой для совместного выступления литовских и монголо-татарских войск могли послужить лишь территории на юг и юго-запад от границ Московского княжества, то вполне естественна попытка московского правительства воспрепятствовать такому выступлению, заняв ряд городов на границе Великого княжества со степью.

Успешному решению этой задачи способствовала позиция находившегося в Трубчевске сына Ольгерда Дмитрия, который, по свидетельству летописи, «не стал на бои, ни поднял рукы противу князя великаго и не биася, но выиде из града с княгинею своею и з детми и с бояры своими»[553]. На решение князя, несомненно, повлияли уговоры его брата Андрея, который, по-видимому, не случайно принял участие в походе, однако, вероятно, еще большее значение имели настроения местных феодалов и более широких кругов населения. Из летописной записи ясно видно, что соглашение Дмитрия Ольгердовича с московскими воеводами было одобрено его «боярами», что определенно свидетельствует о тяготении местных феодалов к великорусскому политическому центру.