Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

Первые отклики на события 1380 г. находятся в летописях в виде кратких сообщений. Лишь поэтическая «Задонщина», созданная, возможно, вскоре после описываемых ею событий, дает более пространное, но недостаточно ясное описание битвы. Спустя десятилетия разгром Мамая у Дона стал оцениваться не как рядовое сражение, а как некий поворотный пункт в истории Руси. В новых исторических условиях победа на Куликовом ноле породила ряд сочинений, в частности «Летописную повесть о Куликовской битве» и «Сказание о Мамаевом побоище». Все эти самостоятельные и разновременные литературные памятники отличаются друг от друга объемом и содержанием. Исследователи их объединяют в Куликовский цикл. В него входят поэтическая «Задонщина», краткий летописный рассказ «О великом побоище иже на Дону», читающийся в Рогожском летописце и Симеоновской летописи, летописная повесть «О побоище иже на Дону» и наиболее масштабное из них — «Сказание о Мамаевом побоище». Произведения Куликовского цикла объединяет также текстуальная взаимозависимость.

К ним примыкают произведения, содержащие дополнительные сведения о событиях 1380 г. Прежде всего речь идет о «Житии преподобного Сергия Радонежского» и «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русскаго».

Важными источниками по истории битвы являются поминальные списки погибших в бою князей, видных бояр и бояр, находящиеся в составе вселенских соборных синодиков[180].

Как показывают исследования А. В. Маштафарова и А. А. Булычева[181], значительный интерес представляет Мазуринский список Вселенского синодика Большого Успенского собора Московского Кремля. Вероятно, он имеет волоколамское происхождение и датируется 1491–1493 гг.[182] В нем в чине Торжества Православия прослеживаются следы ранних редакций памятника, из которых выделяется редакция 1411 г. Особый интерес среди ее статей представляет поминание воинов, погибших 8 сентября 1380 г. Как предположил А. А. Булычев, оно повторяет «тексты из освидетельствованного патриархом "Синодика Царегородского", который митрополит Киприан отправил псковскому духовенству в 1395 г., а тот, в свою очередь, восходил, скорее всего, к официальному поминовению, составленному сразу после победы над войсками Мамая»[183].

В 1911 г. был опубликован древнейший новгородский синодик церкви Бориса и Глеба на Торговой стороне, основная часть которого была переписана с более древнего оригинала в середине XVI в. В данной части помещается поминовение «на Дону избиеных братии нашей при велицем князи Дмитреи Ивановиче»[184]. Некоторые исследователи расценивают ее как указание на участие в Куликовской битве новгородцев, хотя в памяти о них прямо не говорится[185]. Однако говорить об их участии в сражении на Дону серьезных оснований нет.

Надо полагать, что именно из синодиков черпали сведения некоторые составители родословных росписей, в которых отмечается участие предков в Донском побоище[186].

О времени 1380 г. и Куликовской битве как о некоем хронологическом рубеже и эпохе, заложившей и определившей развитие многих последующих событий, сохранились упоминания в княжеских договорных грамотах[187], а также в разрядных книгах ХVI–ХVII вв.[188]

Некоторые сведения о событиях 1380 г. могут дать и записи в рукописных книгах. Сравнительно недавно свод записей в пергаменных кодексах за ХI–ХV вв. опубликовала Л. В. Столярова[189]. Среди записей, относящихся к этому времени, особое значение имеют пометки на Стихираре 1380 г. из Троице-Сергиевой лавры, авторство которых принадлежит троицкому писцу Епифану, отождествляемому рядом исследователей с Епифанием Премудрым. Данные записи позволяют понять атмосферу, царившую в обители в момент решающего столкновения. Особое значение среди них имеет запись за 21 сентября, позволяющая судить о степени реального участия настоятеля монастыря Сергия Радонежского и иноков Троице-Сергиевой обители в событиях 1380 г.

К сожалению, практически никаких свидетельств не оставили нам о битве иностранные хронисты. Восточные авторы (арабские и персидские) были заняты своими проблемами и связанными с ними внутриполитическими событиями борьбы темника Мамая и хана Токтамыша[190].

Хроники Тевтонского ордена и Ганзейского союза сохранили лишь краткие упоминания о Куликовской битве. Их сведения мало привлекают к себе внимание исследователей истории русско-ордынского столкновения 1380 г., хотя впервые на эти источники обратил внимание еще М. В. Ломоносов. Он был знаком с известием о Куликовской битве немецкой хроники Альберта Кранца (XV в.)[191]. Ссылки на А. Кранца есть и у Н. М. Карамзина. Историограф обратил внимание на помещенное рядом с известием о Донском побоище сообщение о съезде в Любеке представителей всех ганзейских городов. По его мнению, оно «может изъяснить, каким образом сведали в Германии о Донской битве: купцы ганзейские, в 1381 году имевшие съезд в Любеке, могли привезти туда вести из Новагорода с ними союзного»[192].