Кулинар

– Ой, совсем из головы вылетело. – Она расстегнула сумку и запустила туда руку. – Это вам.

Она достала обвязанную синей атласной ленточкой картонную коробку. Мария Митрофановна развязала ленту и вынула симпатичную керамическую вазочку. Ее бежевые бока украшала терракотовая вязь.

– Прелесть какая! – благодарно улыбнулась Мария Митрофановна.

Кроме вазы, Катя подарила тете Маше увлажняющий крем для лица «Лаборатуар Виши». Та была сражена подобной щедростью. В итоге она уговорила Катю разделить трапезу.

Перед тем как сесть за стол, Катя приняла ванну. Ее усталость испарилась, настроение улучшилось.

* * *

Дом с красной крышей Чинарский нашел довольно быстро. До назначенного часа еще оставалось время, поэтому он решил все тщательно обследовать.

Обойдя участок с обратной стороны, он перебрался через ветхий забор и подкрался к дому. Никаких признаков жизни внутри не заметил. Только на соседнем участке копошились двое пенсионеров. Дом был расположен на косогоре, поэтому заглянуть в окна можно было только с одной стороны, так как другие окна находились слишком высоко.

Прикладывая руки к стеклу, Чинарский попытался осмотреть интерьер, но так ничего и не увидел, кроме широкой тахты и полированного стола.

Решив положиться на удачу, он осторожно вошел внутрь. Дверь предательски скрипнула.

Справа находилось что-то вроде кухни, отгороженной от основного помещения железной решеткой.

Он открыл следующую дверь и медленно двинулся по широкому коридору. Дверь справа была приоткрыта. Он заглянул за нее. Полупустая комната с синим диваном и журнальным столиком. Может, он не туда попал или этот мудак так над ним пошутил? А может, ему просто нужно было выиграть время и он отправил Чинарского подальше из города?

Уже смелее он двинулся дальше. Оставалась еще одна комната, в окна которой он не смог заглянуть. Открыв дверь, Чинарский увидел Антонова. Тот сидел привязанный к стулу, с залепленным ртом и страдальческим выражением лица. Рядом с ним стоял стол, на котором бледным светом мерцала зажженная свеча и возвышалась небольшая пластиковая канистра с прозрачной жидкостью. Только сейчас Чинарский почувствовал запах бензина. Им была залита вся комната, в том числе и стол с горевшей свечой. Любое неосторожное движение могло опрокинуть свечу, и тогда все мгновенно вспыхнуло бы, как пороховая бочка. Антонов бешено вращал глазами, стараясь показать ими на свечу.

– Вижу, – кивнул Чинарский и шагнул вперед. – Сейчас я тебя развяжу.

Он совсем забыл о грозящей ему опасности. А зря. Опасность в лице Коршунова ждала его за дверью. И на него, а не на свечу показывал Антонов. Чинарский подошел к столу и задул свечу. И тут же получил тяжелый удар по затылку. Из глаз брызнул сноп искр, грозя запалить разлитый по полу бензин; в голове помутилось, и Чинарский, обхватив стол руками, сполз вниз.

Очнувшись, он почувствовал, как кто-то связывает ему руки, завернутые назад. Он попытался освободиться, но сделать это ему не удалось. Его тело, как и у Антонова, было прикручено к стулу толстым синтетическим шнуром.

С трудом приоткрыв глаза, он встретился взглядом со своим приятелем. Тот сидел напротив него, с тоской моргая глазами. Рядом валялось толстое полено, которым, очевидно, Чинарского грохнули по затылку.

– Ну, вот и все, – услышал Чинарский удовлетворенный голос Коршунова. – Отдохните здесь до вечера.

Он обошел стул, на котором сидел Чинарский, и еще раз проверил качество шнура, потянув за него в нескольких местах.

«Ты, придурок, – собирался сказать Чинарский, увидев Коршунова, – ну-ка быстро развяжи нас». Но рот оказался заклеен какой-то гадостью. Поэтому он смог только помычать, как недоеная корова.

Коршунов улыбнулся. На линзах его очков блеснул солнечный зайчик. В его улыбке не было ничего человеческого. Он смотрел на двух привязанных к стульям людей, как на манекены, выставленные в витрине бутика. Явно любовался проделанной работой.

«Как же я мог так лопухнуться?» – подумал Чинарский, дернувшись на стуле.

– Скоро я вернусь. – Коршунов снова растянул губы в улыбке. – Вам придется подождать до вечера. Вы первыми увидите фотографии моего десерта. Сможете его по достоинству оценить. Это будет замечательный торт. Из трех коржей, с фисташковой посыпкой и цитрусово-портулаковым кремом. Жаль, – бесцветным голосом добавил он, погасив улыбку, – потом придется вас убить. Это совсем не больно. Я закопаю вас здесь неподалеку. Ночью, чтобы никто не видел.

Отвернувшись, словно Антонова и Чинарского больше не существовало, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

* * *

«Ну что, мудак, вляпался?» – Чинарский вперил в Антонова выразительный взгляд.

Художник сидел, обмотанный веревками, как гусеница в коконе. Он даже не мог пожать как следует плечами.

«Ну и сдохнешь здесь, в Новопрудном, как последнее дерьмо», – зыркнул Чинарский глазами.