Кулинар

– Он вообще здесь не живет. – Миша покачал головой.

– Откуда ты знаешь? – В желудке Чинарского снова заскрябал скорпион.

– А я здесь всех знаю, – ответил Миша. – Слесарничаю помаленьку. Да и вообще, на все руки от скуки, – оскалил он редкие желтые зубы.

Чинарский уже пожалел, что так расщедрился, но Миша после некоторого молчания снова заговорил:

– Жить-то он здесь не живет, – протянул он, – это правда, а вот ходить сюда ходит.

– И часто он сюда ходит? – Чинарский глотнул пива и закурил, предложив сигарету Мише.

– Не, не часто, – прикурив от своей зажигалки, покачал тот головой. – То есть когда как. Бывает, раза два в неделю захаживает, а то – раз в месяц.

– Знаешь, к кому он ходит?

– А как же не знать, – с горделивым пренебрежением процедил Миша. – На третий этаж, к Марье Митрофановне, в сорок четвертую квартиру.

– В сорок четвертую… – задумчиво протянул Чинарский, медленно кивая.

– В сорок четвертую, – еще раз повторил Миша.

– Он что же, Марье Митрофановне сын, что ли?

– Не, не сын. – Миша не забывал прикладываться к бутылке. – Какой-то дальний родственник. Своих-то детей у Митрофановны нет. Я ей как-то сифон менял, она и рассказала.

– А зовут-то этого родственника как?

– Сашенькой его все время называет. Александр, значит.

– Еще что-нибудь об этом Александре знаешь?

– Чего еще-то? – Миша уже прилично захмелел.

– Где живет, работает?

– Не, не знаю. Но одевается всегда прилично. Пальто не пальто, штаны не штаны!

– Мишка! – раздался вдруг надрывный женский голос откуда-то сверху. – Твою мать, долго ты будешь прохлаждаться?!

Чинарский поднял голову и в окне четвертого этажа увидел пухлую раскрасневшуюся рожу.

– Моя орет, – с блаженной улыбкой заметил Мишка. – Заждалась. Сейчас! – заорал он ей в ответ.

Мишка со вздохом поднялся, но Чинарский его задержал.

– Так кем, говоришь, он ей приходится?

– Да не знаю я, – пожал тот костлявыми плечами. – Хотя погоди, – наморщил он лоб. – Кажется, она у его папаши домработницей служила. Во как.

– Точно?

– Мишка, нехристь, долго тебя ждать, кот помойный? – снова раздалось с четвертого этажа. – Мне что, спуститься?

– Ну, я пошел. – Мишка быстро допил пиво и улыбнулся глуповатой улыбкой.

– А как к вам в подъезд попасть? – напоследок поинтересовался Чинарский.

– Сто пятьдесят семь, – открывая дверь, ответил Мишка.

Глава XXII

Сперва Чинарский решил, что не стоит терять времени. Нужно сейчас же зайти в сорок четвертую квартиру и познакомиться с Марией Митрофановной. Но потом рассудил несколько иначе. Как его воспримет пожилая женщина? С недельной щетиной, в мятых штанах, в несвежей рубашке… А если еще учует запах… Нет, идти к ней за расспросами прямо сейчас было нельзя. В то же время он был здесь, рядом с домом, с квартирой, куда приходит этот тип. Что-то нужно было делать. И Чинарский решился. Он щелчком отбросил окурок, поднялся со скамейки и направился к подъезду.

– Сто пятьдесят семь, – вслух повторил он, набирая код. Потянув кольцо кодового замка вниз, отодвинул засов, открыл стальную дверь, выкрашенную синей масляной краской, и вошел внутрь.

В подъезде было прохладно. Пахло тушеной капустой, жареной картошкой, котлетами и замоченным бельем. Чинарский даже не поморщился. Это были знакомые запахи, которыми пахло и в его подъезде.

Поднявшись по пологой лестнице на третий этаж, он остановился возле сорок четвертой квартиры и надавил на кнопку звонка. Пока стоял, рассмотрел старинную деревянную дверь с резными импостами, выкрашенную в фисташковый цвет. Очень необычная краска для входных дверей, отметил он.

Еще не зная, о чем будет говорить, он услышал далекие шаркающие шаги, по которым определил, что дама была не самой хрупкой комплекции. Лучше было бы, если бы вообще не пришлось открывать рот. Ему просто надо было взглянуть на эту тетку, чтобы потом он мог… Что будет потом, он еще не решил.

Дверь открылась, и в нос ему ударил запах… Нет, не ударил. Чинарского просто окутало теплое облако запахов, знакомых с детства. Запах ванильного печенья, которое пекла его бабушка, терпкая аура вишневой наливки, приготовляемой ею же, аромат свежесваренного кофе… Не растворимого суррогата, а самого настоящего – из только что перемолотых зерен, сваренного в джезве на медленном огне, с высокой коричнево-золотистой пенкой, с дымком, поднимавшимся от маленькой чашечки. Чинарский давно уже отвык от таких изысков, приучив свой организм довольствоваться простейшими блюдами и сухомяткой, только иногда позволяя себе дорогие, в основном алкогольные напитки. Но память берегла эти пахучие отблески.

Чинарский быстро взъерошил ладонью и без того лохматые пряди волос и наклонил голову вперед.

– Вам кого? – удивленно спросила женщина, открывшая дверь.

Он быстро срисовал грузную фигуру кухарки.

– Мишка дома? – спросил Чинарский пьяным голосом.

– Мишка живет этажом выше, – пояснила Мария Митрофановна, окинув Чинарского укоризненным взглядом.

– Понятно, – кивнул он и, развернувшись, отправился на четвертый этаж.

Как только дверь сорок четвертой квартиры захлопнулась, Чинарский остановился и двинулся в обратном направлении.

* * *