Кулинарная битва

Может быть, пресловутое дерево действительно упало, не издав ни звука? Может быть, самое важное происходит в тишине? Может быть, если не трубить на весь мир, никто никогда ничего не слышит? А что про ее жизнь раструбили? Про час скандала с сестрой и даже про несостоявшуюся ночь в случайной постели со случайным парнем? Вот и все, что теперь известно про ее жизнь. Правда, со времени смерти Фрэнка она не хотела оказаться в постели ни с кем, кроме этого парня, а он теперь думает, что она воровка и врунья и что она к нему клеится.

Она сидела, привалившись к дереву, тяжело дыша и кусая костяшки пальцев, как вдруг за спиной послышались шаги, и голос Нэнси позвал:

– Аманда? Ты здесь?

Кусты и высокая трава скрывали заброшенную тропинку. Аманда повернулась и увидела, как Нэнси пробирается к ней сквозь колючие заросли. Выглядела она очень странно: ее тщательно отглаженные брюки, застегнутая на все пуговицы блузка перепачкались здесь куда сильнее, чем в доме Барбары. Глядя на свекровь, Аманда заметила, что сама она тоже вся в репьях и колючках, а руки исцарапаны в кровь. Как это она сразу внимания не обратила?

– Аманда, что на тебя нашло? Что с тобой случилось? – Нэнси никак не могла отдышаться, но энергии в ней не убавилось. Она вонзила в Аманду пристальный взгляд.

Аманда всхлипнула.

– Да я уже и так все сказала. К этому больше ничего не прибавишь. У меня крышу снесло. Я все испортила, все!

– Аманда. – Нэнси покачала головой и развела руками. Аманда подняла на нее полные слез глаза, секунду помедлила в нерешительности, бросилась к ней на грудь и разрыдалась. Больше никто не может ее утешить – только свекровь. Не мать, а свекровь – единственный по-настоящему близкий ей человек.

Нэнси обнимала ее, гладила по голове:

– Я вчера была очень сердита. Я и сейчас сержусь. И я действительно не знаю, что здесь еще можно сказать. Но это неважно. Потому что я здесь, с тобой. И мы вместе со всем разберемся. Только тебе, моя хорошая, надо вернуться. Ты хочешь выиграть, я понимаю. Но ты здорово перегнула палку. Ни один выигрыш не стоит разрушенных отношений с матерью и сестрой.

– Каких отношений? Это Мэй все разрушила! Знаешь, что она про меня говорит? Я ничего такого не делала! – Все рассказать Нэнси было истинным облегчением. Пусть даже после всего, что Аманда сделала, ей никто не поверит.

– Дело не в Мэй, – твердо стояла на своем Нэнси. – Я тебя не узнаю. Ты сама не своя. Твоя проблема не в Мэй. Тут что-то другое.

В ярости Аманда вывернулась из ее рук и так топнула ногой, что над дорожкой образовалось облачко пыли.

– Как это не в Мэй?! Кто, кроме нее?! Как она сюда приехала – все только вокруг Мэй и вертится. И шоу, и все! Стоило ей одним пальчиком пошевелить – и весь город сбежался материнский дом чистить.

Нэнси дотронулась до ее руки и, осторожно взяв за плечи, развернула к себе.

– Это не Мэй, это я. Я вчера вечером позвонила Кеннету и Патрику и попросила написать в сетях что-нибудь про помощь Барбаре. Попросила позвать людей ей на помощь. Мне на помощь. И тебе тоже. Так что это совсем не Мэй. Но если тебе хочется кого-нибудь обязательно обвинить, обвиняй продюсершу. Это она всех за ниточки дергает. Она вами обеими вертит так, как ей захочется.

– Я знаю, – сказала Аманда уже немного спокойнее.

Она всегда успокаивалась, потому что в их спорах и ссорах Нэнси никогда из себя не выходила. Надо было ее послушать, когда свекровь отказывалась участвовать в «Кулинарных войнах». Говорила же она, что «Войны» только старую вражду раздуют. Но Аманда тогда никого не хотела слушать и никаких разумных доводов не принимала.

– То есть я теперь понимаю. Я же не тупая. Но Мэй… Мэй… Она…

– Ау! Где вы? – раздался знакомый голос. Сквозь кусты осторожно пробиралась Сабрина. Перешагнула через поваленную ветку и неожиданно очутилась рядом с Амандой. – А вот и ты! Смотри, у меня для тебя кое-что есть.

Нэнси снова обняла невестку за плечо:

– Гляди-ка, Аманда. Твоя кукловодка легка на помине. Вот кто всему виной! Она, а совсем не Мэй. – Вскинув голову, свекровь посмотрела на Сабрину. – Ну что, теперь вы довольны?

Ничуть не смутившись, Сабрина усмехнулась:

– Я всегда довольна. Вот, Аманда, смотри. Все мои планы пошли наперекосяк. – Она протянула Аманде телефон. – Тебе непременно надо это увидеть. Нажми, нажми кнопку пуска.

Аманда отвернулась.

– Сабрина, меня все это больше не интересует.

С «Кулинарными войнами» ей больше не хотелось иметь ничего общего. Ни сейчас, ни потом. От вида Сабрины в безукоризненном макияже, с темными, идеально уложенными волосами и с ее вечной улыбочкой Аманду чуть не стошнило. Сабрина, конечно же, свой вклад внесла. Не такой существенный, как Мэй, но тоже немаленький.

– Сейчас не интересует, а ты посмотри – наверняка что-нибудь интересненькое найдешь.

Аманда неохотно взяла телефон в розовом футляре с золотыми инициалами ведущей и нажала на пуск. На экране появилось лицо Мари-Лауры. «Не может быть», – сказала она, и запись перескочила на Гвенни: «Еще чего! Полная ерунда!»