Кулинарная битва

– Джей, мне тебя не хватает. Мне не хватает нас. Помнишь, как мы вместе смеялись, как в трудную минуту подставляли друг другу плечо? Мне ужасно хочется, чтоб мы опять стали такими, как раньше. И хочется стать опорой для мамы. А надежная опора ей скоро будет ох как нужна. Но как это сделать, я не знаю. Я теперь даже не знаю, чего ты хочешь. а я вот о чем думаю, – она глотнула воздуха и рискнула поднять на него глаза, но Джей смотрел в землю. – Помнишь, ты говорил, что хочешь все бросить, хочешь, чтобы мы могли целый год путешествовать? Вот я и подумала… Может, нам здесь провести год? Или больше… И путешествовать мы тоже поедем, только я сначала должна знать, что происходит с маминым здоровьем. Я серьезно. Ты все, что хочешь, можешь здесь делать: и с детьми вместе быть, и медитировать. Подумай, это же твоя мечта и есть. Это твой план – надо только хорошенько присмотреться. Вот река, поваленный тополь, новая поросль. Здесь так спокойно, так тихо. Здесь слышно, как падает старое дерево.

Джей посмотрел на нее с сомнением и иронией.

– Ну, падает твое дерево. А кто, кроме тебя, его слышит?

Похоже, ее пламенная речь не вызывает у него ответного энтузиазма. если он откажется, что она будет делать? Прошлой ночью, слушая мать в доме, где столько поколений женщин остались без поддержки мужей, она надеялась, что ее Джей другой. Она всегда чувствовала его плечо. Но вдруг это она оставляет его без поддержки? Двадцать четыре часа назад он даже не подозревал о существовании Меринака. А сейчас она умоляет его все бросить, послать к черту его жизнь – пусть ему ненавистную, но зато его – и переехать сюда. И все ради нее. Наверное, она сошла с ума.

– В Сент-Луисе в аэропорту один тип на контроле посмотрел в мои водительские права и принялся отпускать шуточки про тюрбаны.

– То был Сент-Луис, – она на него взглянула, и он криво усмехался. – Меринак не Сент-Луис. Хуже.

– Мэй, – он притянул ее к себе. – Мне тоже тебя не хватает. Уже очень-очень давно. Я люблю твою энергию, люблю то, как страстно ты добиваешься своей цели, как меня вперед подталкиваешь. Но когда я тебе говорил, что мне твои цели чужды, ты меня вообще не слышала. Как шла всегда напролом, так и продолжала идти.

– Но теперь-то я услышала! Я теперь тебя не просто слышу – я тебя понимаю. Ты был прав. Важно то, что здесь и сейчас, то, что перед глазами. А перед глазами у нас – мама. И «Мими». А не Инстаграм и даже не «Кулинарные войны». Надо сначала научиться жить на все сто, и уж тогда, может, найдется, чем с подписчиками и фанатами поделиться. Пора жить не виртуальной, а нормальной, земной жизнью. Это я теперь понимаю.

– То, о чем ты, Мэй, говоришь, перед глазами у тебя, а не у меня. Ты у нас как паровоз. Летишь вперед, а я у тебя прицепной вагон и направления не выбираю.

Это было совсем не то, что Мэй надеялась услышать. Она схватила его за руки:

– Что ты говоришь? Это ты помог направление выбрать! Как ты не понимаешь, это та передышка, о которой ты сам говорил. Помнишь? «Сделаем передышку, поймем, кто мы, что нам важно и что нам от жизни нужно». Нам с тобой, Мэдисон, Райдеру. Где-то на новом месте. Мне тоже теперь не внешняя простота нужна, а та, которую ты, Джей, ищешь. Нам с тобой одно и то же нужно.

Он глубоко вздохнул и огляделся. Для Мэй все здесь было прекрасно: свежая весенняя зелень, медленная илистая река, жужжание насекомых над водой. А что, если Джей ничего этого не видит?

Где-то у них над головами в тишине встревоженно свистнула птица, из кустов ей откликнулась другая.

Наконец Джей проговорил:

– Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы мы были вместе: ты, я, дети. Но я не уверен, что хочу этого. – Он похлопал ладонью по стволу тополя.

Осторожно, словно ступив на сухую ветку поваленного дерева, Мэй сказала:

– Я и сама не уверена, что хочу именно этого. Но моя мама, кажется, очень больна. А ведь есть еще и тетя Эйда, и «Мими». Может быть, надо сначала остаться, а потом получится, что это то, что нам нужно. Но я не хочу оставаться здесь без тебя.

Джей молчал и по-прежнему смотрел в сторону. Она все еще крепко держала его за руки. Отпустить? Уйти? Дать ему подумать одному? Мэй медленно разжимала пальцы. Вот-вот она его отпустит, вот-вот ее руки упадут, а с ними вместе и ее сердце. Оборвется и разорвется, не в силах больше вынести ее смятения. Но в эту секунду Джей обхватил ее, прижал к себе, а она прильнула к нему, обняла и заплакала, а он прижал ее еще крепче, и их царапали какие-то колючие ветки, и это не имело совершенно никакого значения. Она села к нему на колени, уткнулась в него лицом, почувствовала знакомое колючее прикосновение его небритой щеки.

– Мэй, давай просто останемся здесь ненадолго, а там будет видно. Никаких планов строить пока не будем, не станем никакие цели и задачи ставить. Давай просто будем жить, как живется.

Мэй без планов – это не Мэй. Она-то себя как облупленную знает. Разве сможет она так жить?