Культ

Мозг велел Лили подняться, оттащить Любовь, но тело не слушалось. Из глаз лились слезы, и она беспомощно смотрела, как Любовь поднесла лезвие к горлу Грега.

— Мамочка? — позвал Грег, в панике распахнув глаза.

Не в состоянии пошевелиться, Лили смотрела, как Любовь прижала острие ножа к нежной коже ее сына. Показалась капелька крови. Любовь вздохнула. Она крепче сжала нож, так что костяшки пальцев пожелтели, и прижала лезвие к шее Грега. Лили попыталась заговорить, сказать Грегу, что спасет его, но губы не слушались. Грег заплакал. Протянул ручки к ней.

— Мам-мочка. Мам-мочка, по-помоги, по…

В комнату ворвалась какая-то тень и бросилась к Любви. Вцепилась в плечи женщины, оторвала ее от Грега и сбросила с матраса.

Любовь откатилась на коврик рядом с кроватью. Она хрипло вскрикнула, прижала руки к груди и перекатилась на спину. В груди торчал нож. С губ срывались хрипы, она вытаращилась на инспектора Оттолайн и рвано вдохнула, с пустыми от ужаса глазами.

Инспектор смотрела, но ничего не предпринимала.

Ладони Любови судорожно сжались на рукоятке ножа — раз, другой — потом соскользнули и упали на пол. Изо рта потекла кровь. На ресницах повисли слезы, словно роса, а вокруг лезвия распустилось кровавое пятно, словно лепестки мака. Темно-красная влага расползалась все больше, пропитывая платье, окрашивая хлопок в алый цвет, подбиралась наверх к горлу, чтобы слиться с окровавленным лицом, и вниз к чреву, пятная красным нижнюю половину тела.

Когда кровь пропитала пах, грудь Любови замерла.

Мертва. Злая ведьма мертва.

Инспектор Оттолайн начала развязывать Грега.

Несмотря на боль, Лили сопротивлялась желанию поддаться забытью, не отрывая глаз от сына вплоть до того момента, когда инспектор Оттолайн подняла его с кровати, посмотрела на нее и сказала:

— Грег в порядке. Ханна в порядке. Теперь они оба в безопасности.

Эпилог

Перлайн

Шаги в коридоре. Она идет.

Перлайн смотрела на Изабель, сидевшую на больничной койке, белую как простыня, с пустыми глазами. С того момента, как они вышли из леса, она не произнесла ни слова. Как будто пережитое лишило ее голоса. Как будто речь требовала слишком больших усилий.

Была в этой маленькой девочке какая-то жесткость, разрывающая сердце Перлайн. Она так много испытала. Любовь с Безмятежностью украли у Изабель четыре года невинности, четыре года, которые она должна была прожить в любви и безопасности, дома со своей настоящей семьей, где чувствовала бы себя защищенной, а не в чужом жилье с двумя неуравновешенными незнакомками. Любовь и Безмятежность необратимо навредили ей. Травма, которую они нанесли Хартам, навсегда изменила жизнь семьи. Восстановление будет долгим и трудным для всех участников. Хотя Изабель нашли живой, это не назовешь счастливым концом.

При взгляде на маленькое личико Изабель, желудок Перлайн сжался. Она положила конец неволе девочки, но не ее страданиям. Со временем, после многих лет терапии, эти страдания побледнеют в памяти, но ничто не возместит эти потерянные годы и ничто не вернет ту прежнюю Изабель. Та личность исчезла, умерла, как сама Любовь.

Перлайн повернулась на звук открывшейся дери, и в палату вошел медбрат. Он улыбнулся Изабель, которая не поднимала глаз от своих рук. Следом за медбратом вошел еще один человек. Перлайн напряглась и выдавила улыбку, но Фэй Харт смотрела только на ребенка на кровати.

Миссис Харт остановилась чуть поодаль, глаза ее рыскали по дочери, впитывая каждую деталь. Кажется, прошла вечность, прежде чем она прижала ладони к груди.

— Изабель? Изи? Малышка?

Изабель подняла голову и уставилась на Фэй Харт. Время остановилось в ожидании, но девочка продолжала молча смотреть. Ни намека на узнавание, ни малейшего проблеска радости или облегчения, ничего. Маленькие детские ладошки вяло и безжизненно лежали на коленях, грудь была так неподвижна, что девочка могла сойти за мертвую.

Фэй взглянула на Перлайн широко открытыми глазами. Лицо молодой женщины лишилось всех красок, а губы задрожали.

В сознание Перлайн закралось ужасающее сомнение. Она тряхнула головой, но мысль не отступала: они ошиблись. Она ошиблась. Девочка на кровати — не Изабель Харт. Она нашла другого ребенка. Результаты ДНК еще не пришли. Что, если…

Фэй Харт застонала и упала на колени. Ее голова резко дергалась вверх-вниз, но она молчала; женщина, онемевшая от горя, которое вернулось в полной мере с осознанием, что этот кошмар не закончился. Она не заберет сегодня свою маленькую девочку домой. Ее маленькой девочки нет.

Этот ребенок не Изабель Харт.

Перлайн заколотило. Оглушающее чувство бессмысленности собственной жизни обрушилось с такой озлобленностью, что она ослепла. Отец был прав с самого начала. Она недостаточно хороша. Сколько бы она ни пыталась, ее усилия бесполезны.

— Мама?

Фэй замерла.

Перлайн моргнула в полной уверенности, что ей послышалось. Она уставилась на ребенка, чьи глаза покраснели, но сверкали.

— Мама? — прошептала девочка.

Фэй подняла голову.

— Детка?