Культ

Изабель спрыгнула с кровати и бросилась обнимать мамочку. Обе разразились слезами, слившись в объятии. Мать и дитя, снова вместе, наконец-то, как и должно быть.

Лили

Лили оторвала голову от подушки и обняла Джона за плечи. Уткнулась носом в его шею и вдохнула его запах, и он обнял ее в ответ. Несколько минут они не отпускали друг друга. Маленький шаг в верном направлении.

Джон отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Мне так жаль, что я не рассказал тебе. Я…

— Прекрати извиняться. Я знаю, почему ты не сказал. Ты зря стеснялся рассказывать мне, но я понимаю. Теперь все обретает смысл. — Лили помолчала и закатила глаза. — Поверить не могу, что действительно думала, что ты изменяешь мне с Джульеттой Пикеринг.

Он улыбнулся:

— Наверняка одна из моих футболок измазалась бы в этом искусственном загаре.

Лили засмеялась:

— Когда встану с кровати, придется ехать к ней с бутылкой — или тремя — вина и падать в ноги.

— Не переживай. Она понимает.

— Все равно. Я это сделаю. Надо поблагодарить ее за все, что она сделала для тебя. Для нас.

Лили чувствовала, что снова может дышать.

Дверь открылась, в палату вбежали Ханна с Грегом и запрыгнули на нее.

— Осторожней, вы двое, — сказал Джон, ероша волосы Грега. — Ваша безбашенная мама еще не восстановилась.

— Джон, — сказала она, — следи за языком.

— Безбашенная! Безбашенная! Мамочка безбашенная! — запел Грег.

Ханна легла рядом с ней и погладила по волосам.

— Я только что получила сообщение от Изабель: мама купит ей щенка. Кокер-пуделя. Она в восторге. Собирается назвать его Жужа.

— Отличная новость, — сказала Лили, стараясь не слишком задумываться о том, сколько страданий выпало на долю Изабель Харт и ее семьи и что эти страдания еще не закончились. Невозможно представить разлуку длиной в четыре года. Хотя Изабель вернулась домой, но она уже никогда не будет прежней. Никакая терапия не может перемотать годы и вернуть им потерянное время. И ничто не заставит их забыть.

Ее собственные дети не избежали последствий. Грег начал писаться в постель, а у Ханны появились проблемы со сном. Джон сказал, что обнаружил ее читающей в кровати в три часа ночи. Когда он спросил ее об этом, она разрыдалась и сказала, что никак не может избавиться от тревоги. Лили надеялась, что психотерапия поможет ее деткам, но знала, что случившееся навсегда изменило их.

— Люблю тебя, мамочка, — прошептала Ханна.

— И я тебя люблю, солнышко. Очень сильно.

Она погладила Ханну по голове и притянула к себе Грега. Они так вкусно пахнут. При мысли о том, что она могла лишиться возможности делать это, глаза защипало. Она сморгнула слезы и почувствовала взгляд Джона. Он прикусил губу и качал головой. В глазах стояли слезы. Она поняла, что он подумал о том же. Нет ничего важнее, чем вернуть семью. Это, в конечном счете, самое главное.

Перлайн

Перлайн стояла на вершине Гластонбери-Тора и вдыхала сельский воздух. Небо было бледно-серым, но яркое солнце вот-вот вырвется из-за облаков. Впервые за слишком долгое время в груди было легко, плечи расслабились. Она распустила тугой пучок и тряхнула волосами. Зарылась пальцами в мягкую тяжесть, наслаждаясь ощущениями, простым удовольствием.

Несколько человек сидели по-турецки на траве, подняв лица к небу, их спины были прямыми, а грудь медленно поднималась и опускалась. На холме стояла женщина с неухоженными светлыми волосами, в свободных штанах и белом жилете, беззвучно шевеля губами. Перлайн стало интересно, что она говорит и к кому обращается. Интересно, какие радости и печали пережил каждый на этом холме.

Перед глазами появилось скорбное лицо Фэй Харт. Перлайн выдохнула и прогнала воспоминание. Она вдохнула и заставила себя вспомнить воссоединение Фэй и Изабель. Волшебство. Вот что это было.

Она заново прокрутила в памяти момент, когда сообщила родителям Шарлотты Ферт, что в колодце обнаружили ее тело. Их горе было ужасным, но облегчение… именно на нем сосредоточилась Перлайн. В последние двадцать четыре года мистер и миссис Ферт находились в состоянии чудовищной неопределенности. Благодаря тому, что ее команда выследила учительницу Надежду и несколько других бывших членов общины, она смогла избавить родителей Шарлотты от некоторых ужасных предположений. Да, маленькая девочка страдала, но в общине ее обеспечивали едой, теплой одеждой и человеческим общением в виде уроков раз в неделю. Да, это было ужасно, но не самое худшее из того, что они представляли. Перлайн также смогла сообщить им, что смерть Шарлотты была быстрой и безболезненной; мгновенной от удара головой о дно высохшего колодца — крошечное милосердие, но необходимое им. И, конечно, женщина, отнявшая жизнь их дочери, тоже мертва.

К глазам подступили слезы, и Перлайн позволила им пролиться.

Диббс обнял ее за плечи, отодвинул волосы и поцеловал ее шею.

Кожа покрылась мурашками, и когда Перлайн улыбнулась, щеки не болели.

Безмятежность

Безмятежность сидела в комнате для свиданий тюрьмы Иствуд-Парк и выковыривала грязь из-под ногтей. Под столом ее ноги нервно подрагивали.