Культ праха

Уллиграссор внимательно следил за происходящим и не меньше своих братьев ждал возвращения Мигурнока. Самого чувствительного из странников охватывала то надежда, то тревога, но затяжное отсутствие Мигурнока не вызывало в нём разрушительного сомнения, которому поддались Гальягуд и Вуррн.

Вдали, в самом тёмном месте Уютной бухты, над своей работой склонился Вугго, и горечь его разочарования чуть не обнажила перед всеми сломленный дух самого сильного и свирепого сына Альель. Вугго уже не верил в то, что Мигурнок сможет добыть сулун, но он ошибался.

Страшный, весь в мерзкой слизи исследуемых им внутренностей, но такой же весёлый, как и обычно, Мигурнок неуклюже вылез из Варлунга, показывая своим братьям тот самый сулун. Вопреки первоначальным принципам, которыми руководствовались странники с начала своего существования, Гальягуд и Вуррн не стали сдерживать охватывающую их радость и крепко обняли брата. Затем они стали живо подзывать к себе остальных, но к ним поспешили только двое.

– Большой, – произнёс Силгур, разглядывая сулун.

– Бесценный, – добавил Муниярд.

Сильнее всех обрадовался Вугго, но личные убеждения не позволяли ему присоединиться к общему ликованию. Что есть сил, он пытался скрыть собственную, как он считал, слабость от остальных. Отвернувшись от них, он улыбнулся, и, утерев слёзы счастья, продолжил свою работу. Купол для Руди был почти готов.

Сларгарт не стремился разделить радость с братьями, хотя всем своим видом пытался показать, что он присоединился к торжеству. Его неискренность выдавала рассеянная улыбка и абсолютно отсутствующий взгляд. Внимание Сларгарта не принадлежало ни настоящему моменту, ни ему самому.

– Почему ты не с ними? – поинтересовался Руди, обращаясь к Уллиграссору.

– До того момента, как я нашёл твой дар, все они мирились с моим присутствием, но не принимали меня. Я не был достоин их внимания, поощрения и даже малого уважения. Меня вели за собой, но никогда не слушали. Они говорили со мной, но никогда ко мне не обращались. Их внимание ко мне рождалось только тогда, когда меня следовало отругать, обвинить или поучать, а потом это самое внимание умирало, и я опять десятилетиями ходил за ними как тень. Случись это событие раньше, они не позволили бы мне присоединиться к их радости. Сейчас мне и самому не хочется быть там. Я побуду с тобой.

– Почему ты не оставил их?

– Этого не одобрит Отец. Хотя…если говорить честно, то уходить мне некуда. За годы скитаний я увидел цену жизни среди Гунгов и Гаргонтов. Редко, но нам всё же встречались кочующие семьи и странствующие представители иных поселений, но и среди них мне нет места. Это не печалит меня, ибо я не видел Маргалонов, Визгов и Сирлебингов. Братья не рассказывали мне о том, как живут эти поселения, но я надеюсь, что мне захочется остаться где-то там, если меня примут.

– Ты подумал о том, удастся ли тебе полноценно и счастливо жить, если вы навсегда расстанетесь с братьями? Я понимаю твоё желание и согласен с основаниями, которыми ты руководствуешься, но всю свою жизнь ты находишься рядом с ними. Всё это кажется простым только на первый взгляд, – рассуждал Руди, исходя из своего опыта, который когда-то чуть не стоил ему тёплого места под «крылом» влиятельного отца.

– Я не буду говорить о том, чего не знаю, – неохотно ответил Уллиграссор, после чего скривился как капризное дитя, и бросил Руди, уйдя туда, где удивительно красиво танцевали и прыгали, пытаясь взлететь до самого неба, безумные Гунги. Не изменяя своей натуре, он стремился успеть увидеть и запомнить невиданное на землях Лальдируфф действо, и, возможно, присоединиться к безумцам.

Ощущая, что его сил уже вполне достаточно, Руди решил подойти к ликующим странникам. Ему не давало покоя то, чего он не знал и не мог объяснить, поэтому он решил воспользоваться моментом и прибегнуть к вселенским знаниям Силгура, но странники, по непонятным для него причинам, не впускали его в свой круг. Теперь он понимал, каково было Уллиграссору прежде. Кажущиеся добрыми и некогда открытыми к доверительной беседе, Гальягуд, Вуррн, Силгур, Муниярд и Мигурнок были безжалостны, когда отгоняли Руди подальше от себя.

Это казалось сумасшествием, но Руди подумал и поверил в то, что опасный и свирепый Вугго откроет ему секрет их радости. Аккуратно подкрадываясь к злобному великану, он то и дело останавливался. Привычка давала своё – он боялся того, кто всё это время был к нему слишком суров. Страх имел власть над Руди, и он этого никогда не стыдился, но куда более сильная власть и мощная движущая сила оставалась за его природным любопытством. И каково же было удивление, когда его вера и надежда оправдались.

Один в один, как у матёрого зверя, чутьё Вугго сразу же уловило приближение к нему живого существа. Злобный великан, очевидно не ощущая опасности, даже не стал оборачиваться. Опережая вопрос Руди, всё так же, не оборачиваясь, он заговорил первым.

– А так ли важно тебе знать о причине нашей радости? – спросил он.

– Если я здесь, рядом с тобой, – сбивчиво отвечал Руди, – значит, для меня это важно.