Культ праха

И в пору им было возрадоваться, оказавшись в месте, где волшебные трели тысячи певчих птиц убаюкивали тревожные мысли, а звуки дальних ручьёв успокаивали отчаянное биение сердца, продлевающего не жизнь, а только лишь боль. Напоследок, они могли вообразить, что нашли свой дом в самом живописном крае, скрытом за бесчисленным количеством страшных тайн и загадок. Для них была ниспослана возможность обмануться с полной самоотдачей, без единого ограничения, но они застыли, как древние камни и стояли так до тех пор, пока из-за горизонта на них не стала надвигаться тьма. Куда бы они не посмотрели – тьма была повсюду, окружая их и предвещая беду.

На них шли животные, которых они убили за века своих странствий. Вугго попытался представить, сколько жертвоприношений было совершено ими, сколько мяса съедено, сколько шкур использовано, сколько убийств в итоге оказались напрасными, но долго вспоминать ему не пришлось – ответ оказался у него перед глазами. Животных было слишком много. За ними мчались их нерождённые потомки, отчего наступательное движение тьмы виделось непрерывным.

Вугго с ужасом смотрел на своих жертв. Ужас заключался в той силе и красоте, сгубленной наспех, ради удовлетворения промежуточной потребности. Как много прекрасного было незамечено им, отдающим свою жизнь борьбе со своим здравым смыслом. Как много ценного было сгублено им или по его просьбе ради того, что следовало погубить в первую очередь. Осмыслив цену собственных ошибок, Вугго намеревался с достоинством принять справедливое наказание, и, по его разумению, справедливость заключалась в жестокой расправе над ним и его братом.

Мигурнок доверял своей правде, она же была его единственным жизненным принципом. Увидев то, чего он не мог понять или не желал воспринимать, хитрец поспешил достать своё спасительное питьё, дабы одержать возможность оказаться не в эпицентре сложившейся ситуации, а над ней, воплотившись в опасного и неуязвимого зверя – того самого убийцу, от которого пала добрая половина животных, которым неведомые силы возвратили жизнь для отмщения. Но ни один хитрец, даже любимейший сын Великого Духа, не может состязаться в мастерстве лукавства с самой смертью.

Приняв питьё, Мигурнок исчез из Белой пустоши. Его желание исполнилось, но с коварной уловкой – он воплотился в оленя, терзаемого огромным чёрным волком. Смерть вернула Мигурнока в тот миг, когда он, в обличие лютого зверя, убивал оленя в последний раз. Смерть, которую Альель пытался лишить безграничной власти, жестоко принудила его сына ощутить на своей шкуре боль и страдания, которые он мог причинять живым существам. Перевоплощение загнало Мигурнока в ловушку, из которой он уже не смог вырваться. Смерть забрала его, когда перестало биться сердце несчастного, убитого им же, оленя. В последние минуты своего существования Мигурнок должен был осознать, что жизнь не так проста и понятна, как он предполагал, однако ещё один сын Великого Духа умер, так ничего и не поняв.

Вугго позволил чувству раскаяния победить собственную самозваную силу. Слишком долго ожидая смерти и призывая её так же усердно, как умирающее существо призывает жизнь остаться с ним, он с радостью встречал неизбежное. Пав на колени перед собственными жертвами, великий охотник принял смерть, не чувствуя боли. Животные долго кружили вокруг места его гибели, втаптывая растерзанное тело Вугго глубоко в землю. Так, они прятали на веки вечные своего погубителя, дабы после того на просторах Лальдируфф ничего не осталось.

– Они не вернутся, – уверял братьев Силгур, – мы должны двигаться дальше. Для Руди лучше погибнуть от голода и холода в пути, чем от того же здесь, не сделав ни шагу.

Такой аргумент должен был порадовать Руди, но его реакция была прямо противоположной. События разворачивались стремительно. Парадоксальная и неоправданно жестокая история, по его ощущениям близилась к концу. Преждевременный закат своего существования Руди встретил с признанием самой страшной из череды ошибок его жизни до путешествия – каждый раз, будучи абсолютно уверенным в самом себе, на самом деле, он выступал в роли послушного исполнителя желаний, ожиданий и решений тех, от кого зависел, сам для себя не представляя никакой ценности. На просторы Лальдируфф его завело чужое желание и на этих враждебных ему землях от невыносимых мук его могли уберечь странники, поэтому он должен был выполнять уже их волю.

– И какое направление, по-твоему, мы должны избрать? – с насмешкой интересовался Вуррн, заведомо не желая прислушиваться к мнению брата.

Прежде чем ответить, Силгур вспомнил заветные слова: «Идите туда, куда желаете и там найдёте то, что вам нужно».

– Нужно двигаться на северо-восток, – уверенно ответил он.

– Почему? – наигранно изумился Вуррн.

– Я так желаю.

– А я не желаю идти твоим путём, – едва сдерживая давно накопившийся гнев, заявил Гальягуд.

– А я и вовсе не желаю тебя слушать, – добавил Вуррн.