Культ праха

– Оставайся на своём месте, – сухо ответил Руди.

– Это невозможно.

– Тогда иди туда, куда желаешь и там ты найдёшь то, что тебе нужно, – выкрутился он, поражаясь собственной находчивости.

Через год, уничтоженный и глубоко несчастный, находящийся в болезненной зависимости от образа той, которая уже мертва, балансируя между жизнью и смертью на проклятых им землях Лальдируфф, Руди ненавидел себя за эти слова, но его раскаяние ничего не решало.

Глава 22. Поруганная преданность

Вуррн дождался лучших времён. Двигаясь в верном направлении, плечом к плечу с Гальягудом, без опостылевших ему братьев, он испытывал чистую радость, наполняющую его утомлённое нутро. С трепетом и лёгким придыханием, боясь спугнуть грядущее, Вуррн внимательно отслеживал поступательные перемены настоящего, и в полной мере ощущал, как воплощается желание всей его жизни. Позади остались братья с их вечными хлопотами и перманентной борьбой друг против друга. Вечное бремя было разрешено. К конечной цели, как он и мечтал, его вёл Гальягуд, рядом с которым даже бедственное положение принималось как великая честь.

Верное направление оказалось не таким лёгким и коротким, как они ожидали, однако Вуррн принял с искренней благодарностью даже самый сложный отрезок пути, где до них добрался ранее отрицаемый ими голод. Каждый раз, бросая взгляд на любимого брата, Вуррн видел одно и то же. Гальягуду больше не было до него дела. Обнажая части своего тела, он с ужасом рассматривал прогрессирующие изменения. Его кожа напоминала лоскуты истлевшей одежды Гаргонтов. Привычно отрицая ужасное в себе, Гальягуд тщательно рассматривал каждый дюйм своего увядающего тела, принципиально не признавая, что и он сам стал похож на Гаргонта.

– Что я могу сделать для того, чтобы нам, братец, стало легче? – спросил Вуррн.

Гальягуд его не слышал. Внезапно его настигло страшное озарение. Делая очередной безнадёжный шаг, с каждым приступом чудовищного голода, он утверждался в собственном ужасе – они не найдут Сирлебингов, и дорога к дому окончательно ими утеряна по вине Вуррна. Тот не желал двигаться к северо-западу, а просто пошёл за братом, в своём решающем выборе обманывая Гальягуда и самого себя. Превратившись в безвольного прислужника любимейшего брата, Вуррн разучился слушать самого себя, принимая чужие желания за свои. В самый неподходящий момент, дух Вуррна восстал и спутал их дороги, но сам Вуррн, как бесчувственный истукан, не ощущал мятежа, происходящего у него внутри, слепо веруя, что для них настали лучшие времена.

– Какое направление соответствует твоему истинному желанию? – пытаясь как можно скорее отыскать шанс исправить положение, спросил Гальягуд.

– То, по которому ты нас ведёшь, – без доли сомнения ответил Вуррн.

– Лжёшь.

– Я бы не посмел лгать тебе, брат.

– И в этом ты тоже лжёшь.

Нерушимый авторитет одного оказался бессилен против блаженного раболепия другого. Для разрешения фатальной трудности мудрость оказалась неуместной. Подумав чуть меньше, чем требовалось обычно, Гальягуд предположил, что правду Вуррна он сможет добыть, причинив тому боль. Только в состоянии острого переживания разум теряет свою силу и становится беззащитным к любому натиску. В состоянии, когда страдания достигают своего пика, не находится места для лжи и хитрости. «Только тогда истина очистится от мерзкой грязи обмана», – полагал он.

Осторожно достав кинжал, который принадлежал одному из убитых Визгов, он подкрался к Вуррну сзади, и, не сумев собраться с силами в решающий момент, упал на брата, держа кинжал перед собой. Случайный удар оказался смертельным. Дети Альель не знали одно из основополагающих правил Отца – их бессмертие заканчивается в тот момент, когда один брат идёт с оружием на другого.

Осознав свою причастность к смерти Вуррна, и невольно обнаружив то, что скрывал от них Отец, Гальягуд сошёл с ума. Так бесславно закончилась эпоха лидера странников. Эпоха самого безобидного самообмана.

Для Вуррна союз с Гальягудом считался священным. По смерти, он имел полное право быть оплакиваемым братом и достойно похороненным на месте собственной гибели. Это право было реализовано лишь частично.

Гальягуд не мог сохранять контроль над самим собой. Голод сожрал, а затем изглодал его сущность. Мудрость и благородство сына Великого Духа уничтожила единственная потребность. Не понимая ужаса собственного поступка и не испытывая ни малейшего чувства сожаления, он надругался над телом Вуррна, снова и снова поднимая над ним кинжал, дабы вырезать для себя куски ещё тёплой плоти. На удивление оказалось, что ему не потребовалось многого.

Утолив свой голод, Гальягуд почтил память Вуррна, искренне оплакивая собственную утрату. Он ощущал, что ему очень плохо без брата, но в то же время очень хорошо с самим собой. С обретёнными силами и в новом качестве, Гальягуд пошёл дальше.