Культовый Питер

Огибаем гранитный спуск к Неве, где всегда почти видны белые платья невест и черные костюмы женихов, приезжающих в это ритуальное место. И выплываем на самое широкое и самое прекрасное место в нашем городе. Похожее на греческий храм здание Биржи, высокие «маяки» ростральных колонн. Здесь Нева разделяется на два рукава — Малую и Большую Неву. На месте разделения стоит «спаренный буй», всегда сильно качающийся, означающий «свальное течение», и тут надо держать штурвал крепко. В этом бурном месте катер мотало довольно сильно. Помню, как золотая, просвеченная солнцем волна ударила в грудь нашего рулевого, стоявшего за штурвалом на корме, и у него на мгновение выросли за спиной золотые крылья, как у ангела на шпиле.

Здесь «Васильевский парад» кончается, и дальше открывается простор Невы, ставшей после стрелки гораздо шире.

Но жалко уплывать от Васильевского, увидев только его фасад, не сойдя на берег и не погуляв по его «линиям». Эта часть Петербурга, задуманная Петром как центр Новой Венеции, должна была стоять на берегу вырытых каналов, продольных и поперечных. Леблон, один из первых придворных архитекторов, нарисовал такой план, и, подчиняясь железной воле Петра, эти каналы рыли. Но не всегда русская нерадивость так уж нелепа. Порой в ней проявляется здравый смысл. Зачем плавать, если можно ходить пешком? Эти маленькие, уютные домики располагают к хождению друг к другу в гости.

В тихом Тучковом переулке в маленьком домике жила юная Ахматова с мужем Гумилевым, который Ахматова ласково называла «Тучка». Здесь у них родился сын Лев.

Я тихая, веселая жила
На низком острове,
Который, словно плот,
Остановился в пышной невской дельте...

Здесь непарадная часть Петербурга, стоят в основном маленькие ампирные домики шириной в шесть окон. Но какие люди тут жили! Строили Петербург помпезный — а сами скромно жили здесь.

Здесь жили архитекторы Брюллов, Стасов, Сюзор, Фомин, скульпторы Козловский и Клодт, баснописец Крылов. В Кадетском корпусе, занявшем особняк опального Меншикова, учился будущий знаменитый драматург Сумароков, здесь жили Тарас Шевченко, Блок, Хлебников, здесь в гостях у брата переводил дух между ссылками несчастный и гениальный Мандельштам.

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда — так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей...

Петербург! я еще не хочу умирать:

У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,

Шевеля кандалами цепочек дверных.

Линии Васильевского, «штрихующие его поперек», слегка однообразны. Но по какой линии ни пойди — везде столько важного! Вот обычное серое здание, но здесь была знаменитая «гимназия Мая» (Май — фамилия директора). Выпускников называли «майскими жуками» — и кого только не было среди них! Сколько знаменитых выпускников! Почему же из наших школ столько не выходило? Кроме обычных гимназических предметов тут давали еще уроки музыки, танцев и фехтования, и была также столярная мастерская. Учились дети аристократов, но в основном — интеллигенции. Из семьи Бенуа учились шестеро. Учились три сына великого композитора Римского-Корсакова и двое сыновей его старшего брата, адмирала. Кроме строгих занятий были и праздники, спектакли и воскресные путешествия на природу, в деревню, с учителями, которые, не давая поблажек никому, весь путь проходили пешком. Многие знаменитые ученики вспоминали гимназию с благодарностью, говорили, как она помогла им. Среди «майских жуков» Рерих, Сомов, тоже замечательный художник, много ученых, известных путешественников. На Васильевском было где учиться.

Наверное, благодаря удаленности от центра, органов власти и из-за того, что остров не был кастовым, дворянским и заселялся как попало, часто не горожанами, а завербованными на заводы подростками, не имеющими городских корней, остров долго был хулиганским, шпанским. Особенно это было ощутимо после революции, сделавшей сиротами пол-России. То озорное, но веселое время замечательно отразил в своих повестях Вадим Шефнер, сам выросший на шпанском Васильевском острове.

КУЛЬТОВАЯ ЛИЧНОСТЬ: ВАДИМ ШЕФНЕР