Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила

Столь высокая ценность свободной и действенной речи может быть объяснена успешным и уверенным развитием культуры. Однако в эпоху Нового царства, в особенности на ее поздней стадии и в постимперский период, не мог существовать такой индивидуализм. Формы культурного самовыражения полностью изменились, свобода слова была ограничена, а высочайшей добродетелью стало дисциплинированное «молчание». Если заголовок и цель Поучений Птаххотепа подчеркивают, что с помощью красноречия можно обрести хорошее положение в обществе, то в названии и цели более поздних Поучений Аменемопе акцент делается на униженном положении Аменемопе, «истинного тихони из Абидоса», который сказал «своему сыну, последнему из детей, самому маленькому среди сверстников: «Открой свои уши и слушай, что будет сказано… Во времена словесных вихрей поставь свой язык на прикол»[394]. Там, где Птаххотеп побуждает смело наступать на оппонента в споре: «Не молчи, когда он злословит», Аменемопе советует отступить: «Не поддерживай спор с распаленным, не раздражай его словами… Пережди ночь прежде, чем говорить… Вспыльчивого человека в час его раздражения избегай и предоставь его самому себе. Бог знает, когда вернуться, чтобы [ответить] ему»[395]. Если Птаххотеп наставляет своего сына не позволять женщине «взять управление в свои руки», то в более поздних «Поучениях Ани» содержатся более сдержанные советы: «Не следи за женой своей в ее доме, если ты знаешь, что она знает свое дело… Присматривай за ней одним глазом, но храни молчание, и так ты сможешь выразить одобрение ее ловкости»[396].

Если в более ранних текстах о личной инициативе и самодостаточности говорилось: «Репутация человека не может быть меньше его достижений»[397], то, обретя новые формы выражения, египетские мудрецы стали советовать проявить пассивность и передать себя в руки богов. Не сражайся с тем, что недружелюбно тебе, но «пребывай спокойно в руках бога, и твое молчание повергнет их»[398]. Теологи настаивали, что боги отныне выше остальных качеств ценят униженное подчинение: «Остерегайся громкого голоса в доме, ибо боги любят тишину», бог также «больше любит молчаливого человека, чем того, чей голос громок»[399]. В классическом примере, в котором отразилось это новое качество, «истинно молчаливый человек» противопоставляется возбудимому и болтливому «вспыльчивому человеку», которого ждет скорый конец:

Что касается вспыльчивого человека храма,
То он подобен дереву, растущему одному.
В соревновании со временем оно теряет листву
И находит конец свой на верфи
Или затопляется вдали от родины,
И пламя – это его погребальная пелена.
Но истинный молчаливый человек держится вдали.
Он подобен дереву, растущему в саду.
Оно цветет и удваивает потомство;
Оно стоит перед своим господином.
Плоды его сладки, тень прекрасна,
И конец его наступает в саду[400]

.

Классическая египетская система могла обеспечить индивидууму значительную свободу действия. Общий ход развития богатой и сильной культуры обеспечивал большое пространство для независимого суждения и инициативы простого египтянина. Они достигли кульминации в энергичном поиске успеха в эпоху Древнего царства, личной уверенности в Первый переходный период и начале Среднего царства, а также в развитии пытливого социального сознания, присущего тому же периоду. Навязывание беспрерывного ощущения неуверенности, характерное для времен завоевания Египта гиксосами, и потребности, характерные для страны в эпоху Нового царства, подавили этот дух и привнесли консолидированный детерминизм, который отсекал все индивидуальное именем богов. В Египте наконец воцарилась безусловная дисциплина, с самого начала характерная для Месопотамии – менее безопасной страны с точки зрения географического положения[401]. Отныне человек должен быть послушным и покорным, поскольку ему было твердо сказано, что он ничего собой не представляет, что он ничто без его богов. Появились покаянные гимны, основной мыслью которых было то, что человек греховен по природе своей, тогда как бог по природе своей милосерден, в более поздних дидактических произведениях говорится, что человек без бога беспомощен и обречен с самого начала. «Бог [всегда] удачлив, тогда как человек всегда неудачлив. Человек предполагает, а бог располагает». «Ибо человек есть [лишь] глина и солома, а бог – его строитель, и он сносит или возводит каждый день. Он делает сотню бедняков, если желает того, или делает сотню надсмотрщиков [?]»[402].