Читаем Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила полностью

Успешное использование массивных каменных блоков в архитектуре, в частности при строительстве пирамид, гробниц и храмов, настолько характерно для Египта, что мы можем назвать его изобретением жителей этой страны. Основным фактором, приведшим к применению огромных каменных блоков, стало желание строить на века, однако оно было связано и с доступностью прекрасного местного камня, и с адаптивностью форм к окружающей среде. Сооружения имитировали массивы утесов и пустынных холмов, плоские поверхности стен не позволяли слепящему солнцу проникнуть внутрь, а открытым дворикам не грозил дождь в этой незнакомой с подобным явлением стране. Конструктивные элементы зданий, такие как стоечные пилоны, спаянные по углам полукруглые фризы и колонны нескольких ордеров, сделаны из природных материалов под влиянием естественных форм. В Египте было очень мало древесины, поэтому древнейшие опоры делались из связки тростника, перехваченной вверху и внизу веревкой и щедро смазанной грязью для придания жесткости. Вверху такой связки-колонны торчали хохолки цветков тростника. Отсюда произошли каменные колонны трех ордеров: ионического, дорического и коринфского – с растительной капителью. Вот пример «изобретения» египтян, которое переняли более поздние культуры Палестины, Малой Азии, Эгейского региона и Греции[411].

Формы художественного самовыражения с характерным для них кубизмом, двухмерностью, идеализированными портретами и игнорированием точного места во времени и пространстве, необходимым, чтобы приблизиться к вечности, развивались в Древнем Египте самостоятельно, без внешнего влияния. Несмотря на то что такие изображения сглажены, статичны и разобщены, их создателям удалось передать подлинный характер, приобретенный египетской культурой за двадцать пять столетий. Ханаанско-финикийское и греческое искусство архаического периода позаимствовали многие египетские формы самовыражения. Мы можем проследить, как сначала в Египте, потом в Греции появлялись ордеры колонн, некоторые растительные и геометрические орнаменты[412], изображения сфинкса или статуи, словно застывшие, с расставленными ногами и приклеенной улыбкой, являющиеся очевидными подражаниями египетскому стилю. Без сомнения, речь идет об исходном заимствовании техник, видов и форм самовыражения. И все же греческое искусство того времени, когда оно достигло наивысшей точки своего развития, сильно отличается от египетского. Почему?

Мы увидели, что лучшие произведения египетского изобразительного искусства и архитектуры были созданы на заре истории этой страны, до 1400 г. до н. э. Более древние периоды обычно характеризуются бóльшим подъемом творчества, энтузиазма и мотивации; в более поздние художники, как правило, были более осторожны, склонны к повторениям и сосредоточенности на самих себе. Самые простые здания, сочетающие в себе прочность, чистоту линий и художественный вкус, построены до 1400 г. до н. э.; возведенные после этого вычурные, неустойчивые и перегруженные деталями конструкции являлись недостаточно четкими маркерами стиля для того, чтобы служить хорошими моделями. Наиболее убедительные статуи, рельефы и изображения также относятся к ранним, более творческим периодам. Произведения древнего искусства выходили из рук самых искусных мастеров: они были достаточно опытными и умелыми, чтобы выразить оттенки чувств в неестественно статичных фигурах. Их искусство, хотя и религиозное, исполненное спокойствия, было при этом достаточно гибким и экспериментальным, чтобы изображать жизнь. Формы установились в правление IV и в начале царствования V династии. После этого чем дальше египтяне отходили от своих первоначальных экспериментов, тем больше появлялось повторений и тем меньше творчества было в искусстве. За краткими периодами инноваций, такими как время XII династии или амарнский период, следовали периоды искупления, во время которых художники ограничивали себя бездумным копированием старых моделей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли
Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

Стремление человечества понять мозг привело к важнейшим открытиям в науке и медицине. В своей захватывающей книге популяризатор науки Мэтью Кобб рассказывает, насколько тернистым был этот путь, ведь дорога к высокотехнологичному настоящему была усеяна чудаками, которые проводили ненужные или жестокие эксперименты.Книга разделена на три части, «Прошлое», «Настоящее» и «Будущее», в которых автор рассказывает о страшных экспериментах ученых-новаторов над людьми ради стремления понять строение и функции самого таинственного органа. В первой части описан период с древних времен, когда сердце (а не мозг) считалось источником мыслей и эмоций. Во второй автор рассказывает, что сегодня практически все научные исследования и разработки контролируют частные компании, и объясняет нам, чем это опасно. В заключительной части Мэтью Кобб строит предположения, в каком направлении будут двигаться исследователи в ближайшем будущем. Ведь, несмотря на невероятные научные прорывы, мы до сих пор имеем лишь смутное представление о работе мозга.

Мэтью Кобб

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука