Культура Возрождения в Италии

Лукка не имеет в XV в. большого значения. [От первых десятилетий этого столетия, когда город жил в условиях полутиранического правления семейства Гвинджи, мы располагаем свидетельством луккского историка Джованни ди Сер Камбио, которое можно считать красноречивым памятником, характеризующим положение таких правящих домов в республиках вообще[165]. Автор сообщает нам: о величине наемных войск в городе и его окрестностях и их распределении там; о раздаче всех должностей своим избранным приверженцам; о составлении описи всего оружия, находящегося в личном владении, и о разоружении всех подозрительных лиц; о надзоре над отправленными в изгнание, которые под страхом угрозы полной конфискации имущества вынуждаются к тому, чтобы не покидать предписанные им места обитания; об устранении опасных возмутителей посредством совершаемых втайне убийств; о принуждении выехавших купцов и ремесленников к возвращению назад; об устранении по мере возможности представительного собрания граждан (consiglio generale) посредством его замены состоящей лишь из собственных приверженцев комиссией из 12 либо 18 человек; о сокращении всех статей расходов в интересах неизбежных наемников, без которых пришлось бы жить в сознании постоянной опасности, но которым приходилось теперь всячески потакать (i soldati si faccino amici, confidanti e savi{120}). Наконец, здесь делается признание в том, что хозяйство в настоящий момент находится в бедственном положении, особенный спад постиг производство шелка, но также и другие ремесла, а также виноделие, для исправления же положения предлагается повысить пошлины на привозные вина и полностью принудить сельскую местность (contado) покупать все, за исключением продуктов питания, в городе. Замечательное место, и мы считали бы вовсе нелишним, если бы кто-то сопроводил его даже и для нас подробным комментарием; в настоящий же момент мы можем на него только указать как на одно из многих доказательств того факта, что в Италии последовательное политическое мышление.]

* * *

Так же, как государства Италии в большинстве своем были по своему внутреннему строю художественными произведениями, т.е. осознанными, зависящими от рефлексии, покоящимися на зримых основах творениями, их отношение друг к другу и к внешнему миру также должно было быть произведением искусства. То, что почти все они основаны на сравнительно недавних узурпациях, таит в себе такую же опасность для их внешних, как и для их внутренних отношений. Никто не признает безоговорочно другого; тот же самый счастливый случай, который привел к основанию и утверждению собственного господства, должен действовать и в отношениях с соседним государством. Ведь отнюдь не всегда зависит от властелина, будет ли он спокойно занимать свой престол или нет. Потребность увеличивать свою территорию, вообще действовать, свойственна всякой нелегитимной власти. Так, Италия становится родиной «внешней политики», которая постепенно и в других странах стала признанным правовым состоянием. Совершенно объективное, свободное как от предрассудков, так и от нравственных сомнений, отношение к вопросам международной политики достигает подчас совершенства, в котором оно представляется изящным и величественным, хотя в целом создается впечатление разверзающейся бездонной пропасти. Интриги, лиги, вооружения, подкупы и предательства составляют в своей совокупности историю внешних отношений Италии того времени.

Долгое время предметом общих обвинений была прежде всего Венеция; ее обвиняли в том, что она стремится завоевать всю Италию или привести ее к такому упадку, что все государства этой страны, впав в бессилие, подпадут под ее власть[166]. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что эти жалобы исходят не от народа, а от окружения князей и правительств, которых подданные в большинстве случаев ненавидят, тогда как правительство Венеции вследствие своего мягкого управления пользуется общим доверием[167]. И Флоренция с бешено ненавидящими ее подвластными ей городами очень проигрывала в сравнении с Венецией, даже если оставить в стороне зависть, вызываемую успехами Венеции в торговле и ее продвижением в Романье. В конце концов Камбрейской лиге удалось (с. 52) ослабить государство, которое должна была бы защищать объединенными силами вся Италия.

Но и по отношению друг к другу все они полны ожиданий худшего по внушению собственной нечистой совести и всегда готовы к крайним мерам. Лодовико Моро, арагонцы в Неаполе и Сикст IV, не говоря уже о более слабых властителях, поддерживали в Италии опасное беспокойство. Если бы эта ужасная игра ограничивалась хотя бы Италией! Но по логике вещей она приводила к тому, что обращались к постороннему вмешательству и помощи, главным образом, французов и турок.