Культурная практика приказа

И вот эта способность принимать решения – это не то, что непроблематичным образом вписывается в практику Приказа, это радикально иная способность, но ее наличие критически необходимо. И здесь нужна работа с личностью – развитие критически и аналитически настроенного свободного от предрассудков ума и точного осознания противоречий. «Победа над смертью есть необходимое натуральное следствие внутреннего совершенства; то лицо, в котором духовное начало забрало силу решительно и окончательно над всем высшим, не может быть покорено смертью; духовная сила, достигнув полноты своего совершенства, неизбежно переливается, так сказать через край субъективно психической жизни, захватывает и телесную жизнь, преображает ее, а затем окончательно одухотворяет, неразрывно связывает с собой…». (Соловьев В.С. Письмо к Л. Толстому. Петербург, 28 июля – 2 августа 1894).

Изнутри себя язык приказа и практика приказа не знают этого избыточного, лишнего. (Язык власти и диктатуры также принципиально исключает допуски для избыточного). Поэтому так важно наличие в военной системе (дабы избежать диктатуры практики приказа) наличие свободного начала философского мышления. «Философия военного управления» как дисциплина была бы крайне востребована в Академии, к тому же в программы классической (дореволюционной) Академии она была вписана традиционно. Установившаяся диктатура пролетариата столетие назад снесла и институциональные формы организации знаний, и содержательно важные аспекты классической культуры, в том числе культуры военного руководителя.

Суверенность в системе единоначалия

Итак, практика военного управления немыслима без принятия решения, но решение это должно быть суверенным. В каком смысле? Речь не идет о делегированных полномочиях, как в случае политического суверена, основное и предельное полномочие которого – принимать решение о введении чрезвычайного положения. Власть суверена выражена в его праве отменять действие законов, объявляя чрезвычайное положение. И политического суверена характеризуют два вектора: личная воля и приказ (предполагающий повиновение). Например, в случае Пилата и его решения о судьбе Иисуса, назвавшегося Царем Иудейским, не реализуется воля. Пилат, как мы знаем, «умывает руки», хотя имел возможность и суверенное право проявить свою волю. Он не выносит самостоятельного суждения (в том числе и юридического), не принимает решения. Он просто отдает (предает и передает) Иисуса на волю традиции иудеев. От своего морального выбора он отказывается.

Точно также не будет суверенным решение, когда за человека решает его биологическое тело, страшащееся боли и смерти, или его социальное тело (тело семьи, рода, сообщества): «Это не я решил, таковы наши порядки (традиции, уклад; так всегда было)», – происходит передача личной ответственности и своего права принять решение анонимным инстанциям. Человек при этом не судит сам и не рассуждает. Тогда как моральный выбор совершается вопреки господствующим понятиям и стереотипам, вопреки объяснимым (экономически или политически) мотивам. (Об иррациональности морального действия пишет Т.Адорно17 [2]).

Что в случае единоначалия можно сказать о суверенном решении и его необходимости? Для победы над противником в военных действиях оно, безусловно, необходимо, как недетерминированное, непросчитываемое и непредсказуемое в своей иррациональности. Особенно в случае современной комплексной (или гибридной) войны. Суверенное решение всегда непредсказуемо, поскольку совершается в своей собственной логике, на собственной выстроенной сцене, со своим языком и своей продуманной стратегией. Как согласовать суверенное решение с единоначалием как принципом, который исключает личное волеизъявление?