Культурное наследие русского зарубежья в диалоге цивилизаций XV – начала XX веков

В середине XVI века к Хронографу 1512 года добавился русский перевод западной «Хроники всего света» польского историка Марцина Бельского, подробно знакомивший отечественных книжников с мировой историей. Возрастание интереса к евроатлантической цивилизации, от которой Русь почти двести пятьдесят лет была отрезана монгольским завоеванием, породило два взаимосвязанных процесса: во-первых, появления в Московском государстве значительного числа иноземцев и создания внутри страны иностранных анклавов в виде итальянских, немецких, английских, голландских дворов и слобод, а во-вторых, формирования русского присутствия в мире и образования русских диаспор или, как тогда говорили, русских колоний за рубежом. И там и там возникали различные памятники письменности и культуры, повествовавшие о России и формировавшие многогранный «образ Родины»: политический, философский, религиозный, литературный, художественный, которые впоследствии получили название россики.

Отношения Московии с зарубежными странами в первую очередь находили отражение в посольских делах, формировавшихся сначала в делопроизводстве Казенного дворца и Посольского двора, а с 1549 года в Посольском приказе. Он наряду с Разрядным приказом, ведавшим военным управлением, служилыми людьми и пограничными городами, занимал ведущее положение в государственной системе страны[4]. Из пяти отделений Посольского приказа первое ведало Папским Престолом, Священной Римской империей германской нации, Испанией, Францией и Англией; второе занималось Константинопольским патриархатом, приездом «греческих властей», а также Голландией, Гамбургом, ганзейскими городами, Швецией, Польшей, Валахией, Молдавией, Турцией и Крымом; третье – Данией, Бранденбургом и Курляндией, наконец, последние два – Персией, Арменией, Грузией, Бухарой, Ургенчом (Хивой), Индией, Китаем и прочими восточно-азиатскими регионами.

Из структуры Посольского приказа видно, что приоритетным вектором внешней политики Московского царства была Европа. Об этом же говорил и характер деятельности посольских работников, занимавшихся в основном европейским направлением, например переводчика и дипломата Дмитрия Герасимова. Он в начале XVI века участвовал в посольствах великого князя Василия III в Священную Римскую империю, Швецию, Данию, Норвегию, Пруссию, консультировал их послов по русскому вопросу, показывая им при этом, а также «историку Иовию портрет Великого Князя Василия, писанный без сомнения не русским живописцем», переводил на русский язык европейскую литературу, в частности, латинское собрание толкований к Библии и на Символ веры Бруно Вюрцбургского, классическую античную грамматику латинского языка Элия Доната («Донатус»), по которой училась вся средневековая Европа, первое описание кругосветного путешествия Магеллана 1519–1521 годов Максимилианом Трансильваном «Послание Цезарю об удивительном и новейшем плавании испанцев на восток, где находятся ранее никому не доступные земли, в том числе и Молуккские острова», участвовал в составлении разных дипломатических бумаг и так далее[5].

Впервые Московская Русь познакомилась с христианским Западом во второй четверти XV века во время длительной поездки русской делегации на Ферраро-Флорентийский церковный собор, который собирался положить конец расколу Вселенской Церкви Христовой на Римско-католическую и Греко-кафолическую церкви путем заключения унии. Проехав пол-Европы, в 1438 году московские представители во главе с митрополитом Киевским и всея Руси Исидором и епископом Авраамием Суздальским прибыли на собор и в 1439 году подписали унию, которая ныне хранится в государственной библиотеке Италии «Лауренциана» во Флоренции (Biblioteca Medicea Laurenziana). Одобрение церковного союза митрополитом Исидором и епископом Авраамием Суздальским означало принятие ими того нового политического и религиозного направления, что возникло в Риме и Византии, разделялось Палеологами и стремилось к христианскому единению Европы. Но отвергалось великим князем Василием II Васильевичем, который соглашался принять унию лишь на правах православия, но никак не католицизма. Поэтому когда митрополит Исидор в 1441 году вернулся в Москву и приступил к проведению церковной службы в Успенском соборе, то сразу же был схвачен и заключен в Чудов монастырь как «латынский злой прелестник» и «волк»[6].

Московская власть не признала союз с католической церковью, и собор русского духовенства во главе с Василием II своей властью низложил константинопольского ставленника митрополита Исидора. В Византию императору Константину XI Палеологу и константинопольскому патриарху была отправлена объяснительная грамота, содержавшая просьбу разрешить Москве самой назначать себе митрополитов в виду дальности пути в Византию, непроходимости дорог и нашествия татар. В результате в 1448 году русским митрополитом без всякого участия Константинополя на соборе русских епископов был избран ставленник Василия II епископ Иона.