Культурный переворот в Древней Греции VIII—V вв. до н.э.

У Гомера мы находим греков уже в состоянии агональной цивилизации, как ее определял Якоб Буркхардт, в которой каждое значительное достижение вызывает желание следовать ему, независимо от того, приносит ли оно какую-либо пользу данному человеку или обществу, в котором он живет, его полису. Эта агональная наклонность проявилась прежде всего в неслыханном развитии атлетики, в особенности панэллинских игр, и очень скоро распространилась на все возможные области духовного творчества: поэзию, философию, изобразительное искусство, зарождающуюся науку. Особенно показательным было развитие геометрии, в которой самое главное — это система строгих доказательств, а всякая мысль о практическом применении отвергается. Таким образом, первой причиной «греческого чуда» я считаю развитие в Греции агонального общества — так сказано и в моей книге. Но здесь-то и начинаются мои δεύτεραι φροντίδες!

Сам по себе агон может выродиться в незначительное и суетное занятие, если только его участники с самого начала не настроены на действительно крупные достижения. Именно так и были настроены греки архаической и классической эпохи, у которых, несмотря на так называемый метафизический пессимизм, приписываемый им Фридрихом Ницше, Якобом Буркхардтом и Эрвином Роде, господствующей была все же вера в то, что человек hic et nunc, в этой жизни, способен на величайшие свершения — лишь смерти он не может избежать, как поет хор у Софокла (Ant. 332-375).

Сейчас я полагаю, что вторым главным условием культурного расцвета в Греции был этот ограниченный оптимизм, связанный каким-то образом с предшествующим экономическим подъемом и территориальной экспансией. Хотя в книге это второе условие точно так и сформулировано, его объяснение тогда до конца не созрело. Между тем оно становится совершенно ясным, как только мы обращаемся к причинам угасания «греческого чуда» в эпоху эллинизма. Об этом я говорил на немецко-русском коллоквиуме по эллинизму, прошедшем в Берлине в марте этого года, текст моего доклада должен появиться в следующем году в материалах коллоквиума.[1012]

Недостаточность самого по себе агонального типа общества для объяснения расцветов культуры ясна также и из сравнительного изучения истории различных народов. Виктор Эренберг, будучи уже в изгнании, в тогдашнем Немецком университете в Праге, обсуждал агональность древних греков со своим коллегой славистом Г. Геземаном, который блестяще знал балканские страны и народы из личного опыта. Так вот, Геземан заверил его, что в Черногории перед I мировой войной сформировалось типичное агональное общество. По всей вероятности, Геземан был прав, однако мы знаем, что никаких следов культурного расцвета в Черногории нет. Я думаю, что причина этого действительно лежит в недостатке практического оптимизма, о котором я только что говорил и который может быть даже измерен методами социальной психологии.

Какие еще недостатки можно усмотреть в предлагаемом мною схематическом объяснении «греческого чуда»? Естественно, что вся моя конструкция будет решительно отклонена тем, кто не допускает в истории культуры никакого поиска причинно-следственных связей и считает уместным лишь герменевтическое рассмотрение. Спорить об этом бесполезно, однако сам я исхожу из убеждения, что, хотя строгая причинная взаимосвязь всех исторических событий маловероятна, некоторые явления в истории и даже в истории культуры находятся друг с другом в причинно-следственной связи и что эта связь при благоприятных условиях может быть установлена.

Такое объяснение возможно только путем приложения к материалу наших исторических источников общих социологических и социально-психологических законов, которые устанавливаются, как правило, в ходе исследования различных современных обществ и людей, ибо только они и доступны непосредственному наблюдению. Этот метод, в его применении к античности, опирается, таким образом, на следующую предпосылку: если некоторый закон, или даже закономерность, справедлив для американцев и русских, для индейцев и африканских негров, он должен быть справедлив и для греков и римлян. На этом и основана моя книга. Хотя ее центральные идеи восходят к немецкой ученой традиции (Буркхардт, Эренберг, Поленц), по своему исследовательскому методу она представляет собой, говоря по-английски, case study — попытку приложения к определенному материалу уже до некоторой степени признанных общих закономерностей. Такие исследования принадлежат в основном к англосаксонской научной традиции.