Культурология. Дайджест №1 / 2018

Другое кардинальное отличие греческой литературы от ближневосточной словесности – наличие «пластически замкнутой формы»… «ибо осознание прав и обязанностей личного авторства стоит в отношениях взаимозависимости к эстетическому императиву художественного “целого” (…); замкнутое и вычленившееся из жизненного потока произведение есть коррелят замкнутой и вычленившейся авторской индивидуальности. (…) До тех пор пока литературный текст живет всецело внутри общежизненной ситуации, предстающей по отношению к нему как целое, сам он отнюдь не обязан являть собою “целое” – скорее, наоборот: такая гордыня ему противопоказана» (1, с. 29). Значит, дело не в том, что в Древнем Египте «не писалось прекрасных и глубокомысленных сочинений – таковые были, и в немалом числе; но содержание всенародной жизни выражало себя не в них. Египтяне из века в век возводили здание государства и здания храмов, распахивали пашни и вырезали из базальта статуи, выражая в молчаливой весомости своих трудов суровый пафос безличного порядка…» (1, с. 39). Симптоматично, что имена египтян были только личными и не имели исторического содержания… Более простые имена – короткие обозначения телесных или умственных качеств их носителя… И во все времена было много имен, подсказанных семейной любовью (52, с. 30). Вот, в частности, почему цивилизация Древнего Египта заслуживает сравнительного осмысления наряду с цивилизацией Древней Греции.

Наконец, еще об одной особенности человека древних цивилизаций. Свободный человек греческих полисов был общественным животным. Перикл утверждал, что богатство мы ценим лишь потому, что употребляем его с пользой, а не ради пустой похвальбы. Признание бедности ни для кого не является позором, но большой позор мы видим в том, что человек не стремится избавиться от нее трудом (см.: 43).

Жизнь египтян, так же, как жизнь греков, отличалась простотой и умеренностью. Египтяне и в раю мечтали трудиться, вести такой же образ жизни, как на земле (см.: 52, с. 230). Их скромность и тщательность распространялись на все. Всякая исступленность была им чужда. Выдающийся немецкий египтолог Адольф Эрман, в частности, пишет: «…едва ли можно назвать какой-либо другой народ, который был бы таким невоинственным, как феллахи» (52, с. 351). Другая особенность египтян, подчеркивающая их «этос», – предпочтение пива, но не вина. «Пиво было любимым напитком египетского народа, и даже умершие в своем загробном блаженстве не могли обойтись без пива… в эпоху Древнего царства египтяне варили четыре сорта пива, среди которых было “черное”, т. е. “темное”… Мы мало знаем о приготовлении пива, однако все сведения согласуются, что оно делалось из молотого ячменя…» (53, с. 77–78), но вино, которое у них известно с фараона XXVI династии (VII в. до н. э.) Псамметиха, как рассказывает Плутарх, ссылаясь на свидетельства астронома и географа IV в. до н. э. Эвдокса Книдского, не употребляли в возлияниях богам, оно считалось кровью тех, кто некогда воевал с богами; когда эти воины пали и смешались с землей, из них, якобы, произросла лоза. Поэтому пьянство, считали египтяне, делает людей бешеными и безумными, словно они наполнились кровью предков (29, с. 9). Однако Эрман, читая рисунки из фиванской гробницы и опираясь на письменные источники, располагал иными сведениями. Он писал: «В эпоху Древнего царства в Египте различали шесть сортов вина… Виноград в больших количествах выращивали по всей стране… Рамзес III насадил “бесчисленные виноградники” в южных и северных оазисах… Больше всего он заботился о знаменитом винограднике в горах, который давал “сладкое вино” и назывался Ка-ен-Кемет – “дух Египта”… В эпоху Нового царства… любимым обычаем египтян было смешивать несколько сортов вина» (52, с. 86–87). Кемет – «черная земля». Так египтяне называли свою страну по цвету ее почвы и этим отличали ее от красной страны варваров (52, с. 56).

Древние цивилизации, как архетипы, несомненно, присутствуют в нашем сознании и определяют наши ценностные ориентиры, наше представление о глобальном мире и корректируют восприятие нами нас самих.

Список литературы

1.  Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (противостояние и встреча двух творческих принципов) // Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. – М.: Языки русской культуры, 1996. – С. 13–75.

2. Античная поэзия в русских переводах XVIII–XX вв. – М.: Эксмо, 2005. – 480 с.

3. Аристотель. Метафизика / Пер. с древнегр. А.В. Кубицкого // Аристотель. Сочинения: В 4 т. – М.: Мысль, 1976. – Т. 1. – 550 с.

4. Артог Ф. Первые историки Греции / Пер. с фр. // Вестник древней истории. – М., 1999. – № 1. – С. 177–187.

5. Асоян А.А. «Илиада» Гомера и «Два голоса» Ф.И. Тютчева // Пушкинский альманах. – Омск: ОмГПУ, 2004. – С. 115–125.

6. Афиней. Пирующие софисты // Памятники поздней античной научно-художественной литературы / Пер. М.Л. Гаспарова, Т.А. Миллер. – М.: Наука, 1964. – С. 178–197.