Кумтрест

Бобышкин проанализировал осужденных, которые постоянно уезжают в больницу и возвращаются обратно. За последний год таких немного, которые несколько раз там были. Войнович четыре раза, Шевцов четыре раза, Челышев четыре раза, Фельштинский три раза, Пионтковский три раза, Каныгин три раза. Остальные были там один, два раза. Войнович старый больной дед, что вполне возможно. Шевцов сердечник, возможно. Челышев, с ним непонятно, пока под вопросом. Фельштинский тубик, понятно. Пионтковский, не понятно. Каныгин постоянно что-то оперирует, онкология. Под вопросом Челышев и Пионтковский.

Прокачав по зоне за них информацию, Бобышкин пришёл к выводу, что они оба здоровы. По крайней мере по меркам зоны. Оба при деньгах. Эти зэки никуда не лезут и сами по себе. Блатным внимание уделяют и с активистами общаются, в общем мутные пассажиры. Бобышкин изучил медицинские карточки Челышева и Пионтковского и увидел, что у них пневмония, обычная пневмония. Бобышкин понял, что это именно те люди, которых нужно вербовать. За столько лет работы в зоне он такого бреда ещё не встречал. Откровенно говоря, он раньше и не занимался медицинскими вопросами, но это было понятно, как белый день. Зэки, бывало, сдыхали, но их никуда не возили, а тут из-за какой-то пневмонии люди ездят на плановое лечение. Бобышкин вызвал смотрящего за зоной Джоника.

— Привет Джоник, как дела?

— Пойдёт, грех жаловаться. Зачем вызвал начальник?

— Да я за народ переживаю, несправедливости у нас в зоне много.

— Так её везде много. За какой народ переживаешь? Вроде у нас всё по чесноку в зоне, ко всем одинаковое отношение.

— Да ты знаешь, не ко всем, не ко всем.

— Адамович, ты говори давай. Если что моих касается я разберусь, а за остальных не знаю.

— Так у нас с тобой тут все наши, и твои, и мои.

— Это как посмотреть, что случилось?

— Зэков много в зоне больных, которым требуется лечение, а они уехать в больницу не могут.

— Начальник, это вопрос к вам, к администрации. Зэки сами ещё не научились из лагеря выезжать, да по больницам кататься. Трёшку сразу накинут за такое лечение.

— Это верно ты говоришь. Но только есть зэки, этот разговор, между нами, которые главному врачу денег дают. Он их за бабло отправляет на лечение. А когда надо зэка срочно на крест отправить, мне говорят, что в этом месяце билеты уже кончились. И так каждый раз, представляешь? Не по-людски нуждающихся кидать из-за каких-то хитрожопых. Здоровье, как у быков, а всё лагерь им наш не нравится. Все хотят отдохнуть, на шконке полежать.

— То есть заплатил и поехал, даже если здоров? Я, конечно, слышал про это, но то, что при этом билеты кончаются, не знал.

— И я не знал, пока не занялся этим вопросом. Санчасть у нас не резиновая, народу много. Вот я и покопался поглубже в этом вопросе. Кого надо не увозят в больничку, а кто-то по три, четыре раза в год катается. Так что Джоник, это дело наше с тобой общее, как не крути.

— Ну а ты почему сам не можешь доктора на место поставить? В твоей должности это не проблема.

— Ты же знаешь, что народ мы такой. Нас пока за руку не схватишь, мы ничего не понимаем.

— Нет, тут я тебе не помощник. За руку ловить — это не ко мне.

— Ты подожди, не торопись. Сам рассуди, за дела общие в зоне педалить, твоё? Твоё. Наказывать уебков, которые не по понятиям живут, твоё? Твоё. Будешь вопросы за крест решать, так к тебе ещё больше народ пойдёт. Авторитет — святое дело! Крест — святое дело!

— Кто такие?

— Ты не торопись, их мы наказать всегда успеем. Надо, чтобы они денег доктору дали, и я его возьму с поличным. А ты с зэками потом сам разбирайся. Да что тебе терять с этого доктора? Он не «дорога» в зону, не «ноги», а нуждающимся отказывает в пользу денежных мешков. Тебе же нужны такие, которые потом сами платить захотят в общак?

— Лишним не будет. Что делать с ними, и кто они?

— Челышев и Пионтковский. Сделай так, чтобы они сами ко мне пришли и покаялись во всём. Я доктора возьму в плен, а им потом скажу, что в Радугу их отправлю. Если они с тобой по-хорошему договорятся, то оставлю их на твоё усмотрение. Сидеть им ещё достаточно.

— А по какой болезни они уезжают?

— Пневмония.

— Тут у пол зоны пневмония и ничего, ещё никто не сдох. Сколько времени есть?

— Месяца хватит?

— За глаза. Я их за неделю в бараний рог скручу, волки позорные. Они у меня по-настоящему в больницу поедут, если не поймут с первого раза.

Челышев созрел для общения с Бобышкиным через три дня, а Пионтковский через неделю. Идти им было некуда, так как сидеть ещё долго. Джоник не разменивался на попытки договориться, ведь он поступал правильно. Он всё обосновал им по понятиям. Не та зона, чтобы на подножке на халяву прокатиться. За всё нужно держать ответ.