Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника

Ну, вот! Подходящее место! Эта площадь будет характеризовать ельник из ели Глена, с подлеском из мензисии пятитычинковой. Этот высокий, в рост человека, кустарник является ближайшим родственником черники. И, в общем-то, мой «ельник мензисиевый» будет аналогом европейского «ельника-черничника». Но, в том-то и дело, что только аналогом! Подобного сочетания видов – нигде в стране нет! Вот она, моя ботаническая изюминка!

Очень довольный экзотичностью своего будущего материала, я принимаюсь за работу. Площадь стандартная – это квадрат, пятьдесят метров на пятьдесят. Первым делом, нужно обозначить затёсками границы будущей площади. От ствола к стволу, я тешу своим тесаком, небольшие затёски на стволах елей.

– Эгей! Это, я здесь!

Раз за разом, мой предупредительный крик разносится по лесу…

Я прохожу ту границу четырёхугольника площади, что лежит вдоль речной долины и разворачиваюсь к речке спиной.

– Тюк! Тюк! – тешу я затёски.

Вдруг! Слева и впереди меня, раздаётся какой-то короткий звук! То ли короткое, овечье «Бее!», то ли телячье «Мее!». Продираясь по кустам мензисии, из-за шелеста еловых ветвей по брезенту моей штормовки, я плохо расслышал этот звук. Но и этого хватает, чтобы я настороженно замер.

Ти-ши-на! Вокруг…

Через секунду, с той стороны, слева направо, наперерез моему курсу, понеслись далёкие, шипящие звуки: «Ши-ши-ши-ши-ши, Ши-ши-ши-ши-ши, Ши-ши-ши-ши-ши…». Такой звук производит крыльями, пролетающая над самой головой ворона! Бросив короткий взгляд в кроны елей, я понимаю, что никаких птиц поблизости нет.

– Это – медведь! – осеняет меня, догадка, – Это – его выдохи, при прыжках!

– Ши-ши-ши-ши-ши…, – снова несётся звук.

Это шиканье слышится уже в обратном направлении, справа налево. Но, только теперь – значительно ближе ко мне! Замерев, я весь обращаюсь в слух. Густой подлесок! Дальше десяти шагов – ничего не видно! Кто-то постепенно приближается ко мне, широкими зигзагами…

– Срезает кусок леса за куском! – вычисляю я, – Он – меня ищет! Ему нужно знать, где я! Чтобы решить, куда уходить!.. Надо обозначить себя, постучать по дереву!

У меня, ружьё – в левой руке. В правой руке – тесак, я только что делал им затёски на стволах.

– Ши-ши-ши-ши-ши…

Шиканье несётся по ельнику, уже слева направо…

И взрослый, бурый медведь, прыжком выскакивает в узкий тоннель в высоком, но чахлом, ажурном подлеске мензисии, шагах в двадцати пяти прямо передо мной. Замерев, правым боком ко мне, зверь напряжённо вслушивается в тишину леса…

Зелёная одежда совершенно маскирует меня! И чтобы обнаружить себя среди мозаики листвы, я растормаживаюсь и переступая с ноги на ногу, открываю рот: «Вот я! Здесь! Здесь!».

– Дзинь! Дзинь! Дзинь! – в лесной тишине, звонко стучит толстый обушок моего тесака по крепкому, ядрёному стволу ели.

Дёрнув на звук головой и в прыжке разворачиваясь на меня, медведь бросается вперёд, по тоннелю.

– Ко мне! – звенит колокол паники в моей голове, – Опять!

– Нож! Куда деть нож?! – бешеная пляска мыслей, в голове, – Бросить! Нет! Выбьет ружьё – опять, с пустыми руками, буду! В ствол ёлки воткнуть!

Но, уже на взмахе, я останавливаю руку: «Нет! Он должен быть при мне!». Кончик длинного лезвия трясётся и никак не может попасть в узкую прорезь ножен, на поясе! Всё моё внимание сосредоточено, сейчас, на этом…

Всё! Нож в ножнах! Я вскидываю глаза от ножен – медведь стоит в весь свой гренадёрский рост, в трёх шагах прямо передо мной! Я стекленею…

Чудовищным полупереворотом через левое плечо, медведь прыгает назад, через куст мензисии и на махах, уходит прочь. Три прыжка – и нет медведя. Всё замирает вновь. Чёртов мох! Никаких звуков! Только, куст мензисии отчаянно машет ветками передо мной, из стороны в сторону…

Опомнившись, я, наконец, вспоминаю о ружье. Оно, по-прежнему, у меня – в левой руке! Вдруг, медведь пожелает вернуться?! Вскинув ствол в небо, я нажимаю на спусковой крючок.

– Бахххх! Я заменяю стреляный патрон. Нервная дрожь играет моими пальцами…

Но, всё тихо вокруг. Я разворачиваюсь и озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, торопливо шагаю обратно, своим следом…

Через пару минут, сквозь ельник, впереди просвечивает речная пойма.

– Тут – каких-то сорок шагов, до речки! – с обидой думаю я на ходу, озираясь по сторонам в этом, совершенно забитом высокими кустарниками ельнике, – Более спокойного места – и найти-то, трудно!

Через несколько минут я выхожу из леса. Передо мной устье Саратовской.

– И устье – вот оно! – недоумённо злюсь я, – Совсем же рядом!

Я перехожу узкий и глубокий, устьевой перекатик Саратовской.

– Теперь – домой! На кордон! – психую я, – К чёрту работу! На сегодня – хватит острых ощущений! Сегодня, у меня – заслуженный отдых!

У меня уже выработалось железное правило, на этот счёт: «Не больше одной опасной встречи с медведем, в день!»…

Оставшиеся полдня я провожу на кордоне…

Приближается вечер. Закончился длинный, солнечный день. Предвечерний покой умиротворяет природу. Лучи закатного солнца золотят кроны берёз, растущих на углу кордонной поляны…