Купание голышом

— Где ты? — требовал ответа Чаз.

— Здесь! — ответила Джои.

Корбетт и Мик слезли с крыши и прокрались за дом, где был привязан «Китобой». План Странахэна заключался в том, чтобы они двое тихо подплыли к катеру и повязали Чаза. Они как раз сдирали с себя одежду, когда грянул выстрел из винтовки и Джои заорала:

— Такой ответ тебя устраивает?

— Не стреляй! — заорал в ответ ее муж.

— Назови мне десять убедительных причин этого не делать!

«Вот молодец», — подумал Странахэн.

Корбетт потянул его за руку:

— Мик, я что-то слышу.

— Где?

— Совсем близко. Прислушайся.

Странахэн тоже это услышал.

— Чтоб меня черти взяли.

«Игра закончена», — с облегчением подумал он. Благодаря тому, что Чаз Перроне фантастически бездарный убийца, теперь они могут поступить, как поступил бы Дарвин: уйти и позволить природе сделать свое дело. У мужа Джои с его жадными куриными мозгами нет ни малейших шансов.

— Вот снова, — сосредоточенно прошептал Корбетт.

Странахэн кивнул.

— Музыка для моих ушей. — В порывах ветра старый свайный дом скрипел и бормотал над ними. Молния осветила небо, и между сваями Странахэн различил на канале силуэт катера и фигуру Чарльза Перроне на носу с фарой в руках.

— Скорее. — Странахэн пополз по мосткам к источнику стонов — барахтающейся серой массе, которую на мелководье легко было спутать с подстреленным ламантином.

— А как же Джои? — спросил Корбетт.

— Черт, да дай ты ей повеселиться, — отмахнулся Странахэн. — Иди сюда и помоги мне достать этого несчастного ублюдка из воды.

* * *

Джои кубарем скатилась с крыши и очутилась на краю пристани, едва ли в сотне метров от пришвартованного катера. На ней был слишком большой желтый дождевик с опущенным капюшоном, светлый хвост трепетал на ветру. Чаз старался твердо держать фару, но лодку качало, а рука дрожала, каковое состояние усугублял вид его жены с заряженной винтовкой.

«Так прошлая ночь была по правде», — тупо подумал он.

— В чем дело, дорогой? — язвительно крикнула Джои. Он поднял руки, сдаваясь.

— Что, не понимаешь? — спросила она. — Все очень просто. Ты выбросил меня за борт, только я не утонула.

— Но как это возможно?

— Это называется «плавать», Чаз. Где деньги?

Он махнул рукой назад, в сторону кормы, где лежал «Самсонайт». С пристани Джои не могла его видеть. Ветер усиливался, и Чаз не слышал ее слов, пока не настало короткое затишье.

— Я жду, — крикнула она, — жду десять поводов не отстрелить тебе башку!

— Что?

Капля дождя упала на нос Чазу, и он мрачно перевел взгляд вниз. Черное платье в шкафу, порезанная фотография под подушкой, то, что береговая охрана не смогла найти ничего, кроме ногтей, — конечно, Джои жива. Все сходится.

— Чаз?

— Секундочку. Я пытаюсь думать, — крикнул он в ответ.

Дуло винтовки снова вспыхнуло, и фара вдребезги разлетелась в руке Чаза. Осколки стекла и пластика, звеня, брызнули на палубу.

— Хорошо, я придумал! — яростно заорал он. — Я умственно расстроен!

— Что?

— Повод не убивать меня номер раз — то, что я болен на голову! Солнышко, мне нужна помощь!

— Ничего получше придумать не мог? — поинтересовалась Джои.

К несчастью, не мог. Чаз Перроне не мог придумать ни одной разумной причины, по которой его жена не должна вышибить ему мозги. В отчаянии он попытался сменить тему разговора:

— Где ты была последние две недели?

— Любовалась, как ты строишь из себя клоуна.

— Джои…

— Пряталась под нашей кроватью, пока ты пытался трахнуть тетку десятого размера с татуированной розой на лодыжке. Жалкое зрелище.

Чаз был унижен и уничтожен. Медея, мурлычущий рефлексолог, тоскливо вспомнил он. Он съежился при мысли о том, что Джои была свидетельницей одной из его сексуальных неудач.

Он попытался свалить вину на нее:

— Ты заставила всех нас пройти через ад. Мы устроили поминальную службу и все, что положено!

— Я тронута, — крикнула Джои. — Начинай паковать вещи в тюрьму, потому что я иду к копам и беру с собой видеокассету.

— Детка, ну пожалуйста.

— В тюрьме нет гольфа, Чаз. И шлюх-парикмахерш тоже нет.

Дождь, хлюпающий по воде, казался Чарльзу Перроне жестокими аплодисментами.

— А завещание? — Он обнаружил дрожь в своем голосе. — Оно настоящее?

— Ты, оказывается, и впрямь болен на голову, — сказала его жена.

«Вот как, — уныло подумал Чаз. — Значит, никаких тринадцати миллионов».

Внезапно ветер с холодным вздохом прекратился — пресловутое затишье перед бурей.

— Я больше ничего не понимаю, — пролепетал Чаз. — Где парень, который назначил мне встречу? Сукин сын, который затащил меня в своем чертовом каяке на съедение проклятым москитам?

— О, он рядом, Чаз, ждет, пока ты выкинешь какую-нибудь глупость.

— Так значит, ты тоже в этом замешана?

Джои улюлюкнула:

— С самого первого дня, дорогой.

— Но почему? Черт возьми, тебе же не нужны деньги!

— Дело не в деньгах, — ответила она. — Как ты можешь быть таким кретином?