Купание голышом

Странахэн скептически изучал инвалидное кресло, покосившееся в углу обширного офиса с видом на залив.

— Оно мне еще нужно время от времени, — опередил его Киппер Гарт. — У меня случаются приступы.

К одному из колес прислонилась клюшка для гольфа, три сияющих новеньких мячика выстроились на ковре.

Странахэн сел за стол.

— Адвокатская ассоциация знает, что ты можешь ходить? Разве не запрещено изображать калеку по телевидению?

— Это называется «мелодраматическое воссоздание», — ощетинился Киппер Гарт.

— Скорее, «искажение», — возразил Странахэн, — с примесью жульничества. Ну так как, мартышка? Поможешь или я позвоню куда надо?

— Кейт тебя никогда не простит.

— В прошлый раз простила.

Шея Киппера Гарта стала малиновой. Много лет назад Странахэн добровольно дал показания против него на слушании жалобы, которое для адвоката закончилось плохо. Исключение из адвокатуры казалось неизбежным, но муж-рогоносец залепил в Киппера Гарта пелотой[33], лишил его трудоспособности и таким образ спас Флоридскую адвокатскую ассоциацию от гор бумажной работы.

— Мик, ну это правда не по моей части. — Киппер Гарт ослабил галстук и смахнул невидимую пушинку с лацкана. — Вот что, — он полез за органайзером, — давай я лучше назову тебе пару имен.

Странахэн перегнулся через стол и вцепился в его запястье.

— Это шаблонное дело, мартышка. Первокурсник юридического факультета справится с ним с закрытыми глазами.

Киппер Гарт вырвал руку, хоть и не очень уверенно. Он достаточно знал о бурном прошлом шурина, чтобы избегать физического столкновения. Он также знал, что проделка с инвалидным креслом — лишь один из многих грехов, которые Мик за ним числит, но из стратегических соображений держит при себе.

Странахэн развернул желтый лист линованной бумаги и подтолкнул его к Кипперу:

— Это все, что тебе понадобится.

Данные вроде безобидны и просты. Киппер Гарт не сомневался, что его секретарша сможет подготовить документ на офисном софте.

— Ладно, Мик, я тебе помогу. — Он махнул в сторону двойных дверей. — Тащи ее сюда.

— Кого? — спросил Странахэн.

— Клиентку.

— Но ее здесь нет.

Это озадачило Киппера Гарта:

— Почему нет?

— Потому что она пропала.

— Что, прости?

— Ну, она как бы есть, но ее как бы нет, — добавил Странахэн.

— В смысле, пропала, как Амелия Эрхарт[34] или как сбежавший заключенный? — Киппер Гарт цеплялся за надежду, что шурин просто шутит.

— Это сложно объяснить, — сказал Странахэн.

— Но мне нужна ее подпись, это же очевидно.

— Вот что. Оставь пустое поле, и все.

У Киппера Гарта скрутило живот.

— Но подпись нужно заверять.

— Я рассчитываю на слепую преданность твоей секретарши. Да, чуть не забыл, пометь его началом марта.

— Будущего года?

— Нет, этого, — сказал Странахэн. — Пометь его четырьмя неделями ранее.

Голос зятя истончился до заунывного скрежета:

— Мик, имей совесть, меня же за такое привлекут.

— Да ладно, они не тронут человека в инвалидном кресле.

— Я серьезно! Если что-то выплывет, учти: я все буду отрицать.

— Ничего другого я и не ожидаю, — сказал Странахэн. Киппер Гарт потряс желтой бумагой:

— Что это, блин, вообще такое? Во что ты ввязался? — Мик Странахэн нетерпеливо посмотрел на часы.

— Мы тратим драгоценное время, мартышка, — произнес он. — Шевели задом.

* * *

Уже второй день подряд Чарльз Перроне сказывался на работе больным. Приходила Рикка и приносила ему ланч — бутерброд с ветчиной, чипсы начо и салат из лобстера. Мнение соседей о его роскошной гостье уже не стояло на первых позициях в списке забот Чаза: у него появились более неотложные проблемы.

— Что случилось? — спросила Рикка.

— Чего только не случилось.

— Хочешь об этом поговорить?

— Нет.

Он отвел ее в спальню и раздел. Через двадцать пять минут она устало скатилась на матрас и застегнула лифчик.

— Прости, котик. Мне пора на работу.

Чаз Перроне щелкнул под простынями своего дружка, вялого, как макаронина.

— Блин, я поверить не могу.

— Послушай, это случается со всеми мужиками. Я тебе уже говорила, — отозвалась Рикка из ванной, стараясь, чтобы в голосе не пробивалось разочарование. Она вышла, бодро расчесывая волосы. — Ты же мне скажешь, если у тебя появится другая, Чаз?

— О господи.

— Я не хочу оказаться последней, кто обо всем узнает.

— Продолжай в том же духе, и я куплю в Интернете протез.

Она подобрала свою сумочку и чмокнула его в нос.

— Ты придешь в себя, котик. Просто сейчас у тебя черная полоса, вот и все.

— Не начинай. Я тебя умоляю.

— После отпевания будешь как новенький, — пообещала Рикка. — Как только скажешь «прощай» Джои, станешь опять жеребец жеребцом.

— Я уже сказал «прощай», — хмуро сообщил Чаз.

— Что-то непохоже. Думаю, проблема в этом.

Через несколько минут после ухода Рикки Чаз услышал, как к дверям подошел Тул. Он засунул свою огромную голову в спальню и вяло поинтересовался, как все прошло.

— Клево. Просто супер.

— Чё за девка? Я уже видел тут ее машину.

— Профессиональный гореутешитель, — ответил Чаз.

Тул разглядывал докторовы штаны и трусы-боксеры, сваленные в кучку у кровати.

— Когда моя мама умерла, нам домой прислали проповедника-пятидесятника.