Купавна

Дородная тетушка Ирма оставила нас не сразу. Прежде чем уйти, она уставилась на Меня, оглядывая тщательно, с ног до головы, отчего мне стало совсем не по себе. Взгляд ее мгновенно изменялся в зависимости от того, как она смотрела то на меня, то на Агриппину Дмитриевну: на меня — с подозрительностью, на нее — с чувством умиления и любви. Видать, в ее сознании просто не находилось места для оценки самой себя, как она выглядит со стороны. В глазах такая сила, что можно было поверить: эта женщина не только защитит свою любимицу, но и сторицей воздаст всякому, попробуй только кто ее обидеть.

— Мне бы глоточек водички, — невольно попросил я.

Агриппина Дмитриевна весело прищурилась:

— Угости своим морсом, тетушка! — И обратилась ко мне: — Тетушка умеет готовить изумительные напитки.

— Умри я завтра, если ты сказала неправду! — гортанным голосом произнесла тетушка. Мне почудилось, что рядом прокаркала ворона. — Это я сейчас!

Она отсутствовала недолго. Действительно, морс оказался чудесным. Хотя мне совсем не хотелось пить, но, едва пригубив, я ощутил во рту такую прохладу, что махом осушил до дна.

Тетушка еще что-то шепнула Агриппине Дмитриевне, затем медленно удалилась, искоса посматривая на меня.

Агриппина Дмитриевна звонко расхохоталась.

— Удивляюсь, как это она, напоив вас, не сказала о том, что вы теперь навеки в ее руках.

— Как это?

— А так… Очень давно, еще в пору своей молодости, тетушка прослышала, что в одном из штатов Индии существует обычай: если мужчина принял от девушки ковш воды и выпил его, то обязан жениться. Прослышала и после того любит, в шутку, конечно, но и не без тайною умысла, рассказывать об этом. А из вас какой бы хороший жених вышел!

Вдоволь насмеявшись вместе с Агриппиной Дмитриевной, я спросил:

— Если не секрет, о чем шепнула вам на ушко тетушка?

— Что вы понравились ей.

— Шутите?

— Ничуть. Предупредила, чтоб я не влюбилась в вас. Да впрочем, она всегда так! Боится, а вдруг… — Агриппина Дмитриевна нахмурилась. — Нет-нет, не бойтесь меня. Сделайте одолжение, останемся друзьями. Даже после всего того, что тут наболтала о себе… Наверное, а у вас есть дети?

— Есть, — ответил я. — Не миновала и меня фронтовая любовь. И есть ребенок.

— Надеюсь… вполне здоровый?

— Девочка родилась вполне здоровой… Только жаловалась на зрение: близорукость. Стеснялась очки в школе носить, особенно на уроках. Не видела, что на классной доске… Училась посредственно.

— Вот видите! — воскликнула она, словно радуясь. — Безусловно, и на вашем потомстве сказался фронт. Теперь согласны помочь мне? Давайте вместе подумаем о будущем наших друзей. Посмотрите на Светочку моими глазами. Много лет мы дружили. Даже влюблялись одновременно… Алексей Причастнов понравился нам с первой встречи. Он был прекрасный рассказчик. Обладал удивительной способностью заставить собеседника видеть, слышать и даже осязать то, о чем вел речь. Предметы и явления, о которых он заводил разговор, приобретали неожиданную и яркую окраску, иногда забавную или трогательную, а то и ужасающую, но всегда самую верную. Словом, Алексей покорил меня, так что я начала ревновать его к Светочке. Ревновала страшно и страстно, но в себе, стараясь не обидеть подругу… Она же поступила так, как поется в песне: настоящая любовь надвое не делится. Просто отошла в сторону, даже разругалась с Алексеем. О, мы, женщины, Евины дочери, всегда найдем причину поскандалить! Света поскандалила с Алексеем преднамеренно, чтобы он выбросил ее из своей головы. Разве я могла не оценить такой поступок?.. Я могла не выходить замуж за человека, который нравился ей не меньше, чем мне. Жизнь не получилась с ним: был лишь медовый месяц, содержащий в себе, как однажды сказал Николай Васильевич Градов, ссылаясь на Чехова, ровно двадцать дней, пять минут и шестнадцать секунд. После этого сверхточного срока все у нас пошло кувырком, чему способствовал мой дурной характер, а со стороны Алексея… Да что там говорить? Суть не в нем! Важно то, что и тут я провинилась перед подругой: она сознательно уступила мне любимого, а я подобно собаке на сене…

— Ну-ау, Агриппина Дмитриевна! Не казните себя… Если не секрет, с чего началась ваша дружба со Светланой Тарасовной?

Благодарно, будто только и ожидала этого вопроса, она кивнула мне:

— К этому и приближаюсь. Об этом нельзя не сказать, иначе вам не понять, что никакого брака у Светочки не должно состояться не только с Николаем Васильевичем, а вообще ни с кем… Но прежде о детстве.

В саду заметно потемнело.

— Смотрите, какой на крыше красный шар! — спохватилась Агриппина Дмитриевна.

Солнце опускалось где-то за железной крышей дома Колосковых, выкрашенной в зеленый цвет. И мне показалось, что по ней катился докрасна раскаленный чугунный шар. Он полыхал на фоне простирающегося тусклого и выгоревшего, почти бесцветного неба. И листья деревьев перед нами как бы стали чахнуть.