Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века

В образе Анны внимание историка привлекает целый ряд деталей. Фирма Станицыных на грани разорения — а на личной фабрике Анны дела идут успешно. У Анны отменные деловые качества, вызывающие восхищение самого опытного из ее приказчиков, — она ежедневно контролирует ход финансовых дел, досконально знает ассортимент продукции и цены на нее. Анна завела и финансирует школу на своей фабрике. Она — близкая приятельница публициста и философа Ермила Безрукавкина (современники считали, что его внешний облик списан со знаменитого купца и мыслителя Василия Боткина), с которым обсуждает статьи в толстых журналах и советуется по своим финансовым делам.

При этом Анна — статная русская красавица, со вкусом и дорого одетая: прощаясь после одной из встреч со своим поклонником — дворянином Палтусовым, она позволила ему поцеловать ее руку «немного выше кисти, где у ней поверх перчатки извивался длинный, до локтя, и тонкий браслет, в виде змеи, из платины». Встретившись с Палтусовым, Анна испытала смятение от того, что он застал ее в конторе, за бухгалтерскими бумагами, но потом тут же взяла себя в руки: «Она купчиха, владетельница миллионной фабрики, занимается делом, смыслит в нем. Тут нет ничего постыдного. Хорошо, кабы все так поступали, как она».

Знакомство с разнотипными историческими источниками убеждает в том, что образ Станицыной не был фантазией автора. Российская предпринимательская среда, особенно в последней трети XIX века, имела в своих рядах целую когорту женщин, стоявших во главе фирм и осуществлявших успешный менеджмент, а иногда, как Надежда Хлудова-Щёкина, еще и успешно преодолевавших превратности личной жизни.

Надежда Стенбок-Фермор Сталепрокат и золотые прииски

Еще один случай из истории петербургского женского предпринимательства стоит особняком.

Одна из богатейших женщин России — графиня Надежда Алексеевна Стенбок-Фермор (1815–1897) унаследовала в 1849 году восемь металлургических заводов в Пермской губернии на Урале. Эти богатейшие предприятия перешли к ней после смерти отца, крупнейшего уральского промышленника Алексея Ивановича Яковлева, дед которого Савва Яковлев, изначально крестьянин из Осташкова Тверской губернии, купил заводы у Демидова, Воронцова и Ягужинского и был пожалован в 1762 году дворянством. С 1867 года Надежда стала брать купеческое свидетельство 1‐й гильдии. Фактически же она вела семейный бизнес после смерти отца еще с 1849 года. Поскольку Н. А. Стенбок-Фермор в тридцать семь лет овдовела (1852), управление заводами по производству чугуна и меди и извлечение прибыли она сделала главным интересом своей жизни: из мемуаров родственников и знакомых явствует, что она держала под контролем все до мельчайших деталей.

История перехода всех семейных промышленных активов в руки Надежды заслуживает особого внимания. У родителей Надежды было девять детей, из которых пятеро умерли в младенчестве и двое — в молодом возрасте. Отца пережили только Иван (1804–1882) и Надежда (1815–1897). Брат и сестра Яковлевы унаследовали все имущество после смерти родителя в 1849 году, и заводы, расположенные в трех уездах Пермской губернии — Екатеринбургском, Красноуфимском и Кунгурском, — стали называться «Заводы наследников гвардии корнета Алексея Ивановича Яковлева».

Но в 1829 году Иван Яковлев (ему было тогда двадцать пять лет) переселился в Париж. И хотя числился камергером и имел чин статского советника, в Россию приезжал редко. Делами предприятий он интересовался мало, но получение регулярных прибылей, его, видимо, вдохновляло, и своего он не упускал. Поэтому после введения в 1852 году в наследство Ивана и его сестры Надежды, как установил историк Е. Г. Неклюдов из Екатеринбурга, между ними было заключено соглашение, что Надежда передает брату свою часть имущества «в пожизненное полное владение» за годовой дивиденд в 50 тысяч рублей серебром. Брат выплачивал сестре фиксированную сумму, остальную прибыль забирал себе.

Однако через десять лет Иван охладел к Верх-Исетскому хозяйству, что, по мнению Неклюдова, можно объяснить и тем, что после отмены крепостного права на заводах наблюдались волнения мастеровых, осложнившие управляемость производством. В 1862 году, как свидетельствует другой документ, найденный в архиве Неклюдовым, был совершен новый раздел имущества, оценивавшегося в 10 миллионов рублей: теперь сестра забрала себе семейные уральские заводы и 15,7 тысячи душ крепостных, а брат, так и проживавший постоянно в Париже, получил взамен два дома в Петербурге, около 3 тысяч душ крепостных и часть Невьянских заводов. Впрочем, в 1882 году, после смерти бездетного Ивана Алексеевича, и эта часть семейных активов вернулась в руки Надежды Алексеевны.